Тени кафе «Домино»

– Вадим, я не могу без газеты, она как хорошее вино – будоражит меня. В газете я ежедневно вижу завтрашний день.

– Смотри, – покачал головой Бартеньев, – засосет тебя рутина репортера.

– Уже засосало, – засмеялся Леонидов.

Оркестр заиграл танго.

Жгучее, страстное.

Леонидов встал, протянул Татьяне руку.

Они вышли к эстраде.

Зал затих.

И они начали танцевать. Они не танцевали, а плыли по паркету вместе с музыкой, на секунду останавливаясь, разворачиваясь, и продолжая танец.

Музыка замолкла, и зал зааплодировал.

Леонидов взял под руку Татьяну и направился к столу.

– Леонидов?

– Да.

– Олег Алексеевич?

– Да.

– ОГПУ, – они достали удостоверения. – Вы арестованы.

– Таня, все будет хорошо, иди ко мне, покорми Нюшу и жди.

– Долго придется ждать, дамочка, – осклабился один из чекистов.

– Держите себя в рамках, Федотов, это не Ваше дело, – оборвал его старший.

ОГПУ

Леонидов сидел перед направленной в глаза лампой.

По кабинету, сжимая в зубах папиросу, расхаживала Рослева.

– Ну-с. Будешь говорить, писака.

– Я с Вами, мадам, гусей не пас, поэтому прошу обращаться со мной уважительно.

– С тобой…

– Если ты будешь продолжать орать, я отвечать не буду ни на какие вопросы.

– Хорошо, давайте поговорим в буржуазной манере.

– Послушайте, откуда у Вас эта злость? Вы же, как я знаю, окончили гимназию, папенька Ваш помощник присяжного поверенного, Вы учились на Высших женских курсах. Откуда столько злости?

– Я не обязана отчитываться перед Вами. Вот.

Рослева подошла к столу, взяла «Рабочую газету».

– Вот, – поднесла она текст к лицу Леонидова. – Откуда Вам известно? Эта информация секретна.

– Эту, как Вы изволите выразиться, секретную информацию я получил в мясной лавке в Козихинском переулке. Жена покалеченного артельщика, рыдая, рассказывала об этом своим подругам. Она также назвала больницу, где лежат раненные. Я поехал туда и поговорил со старшим милиционером Шишкиным. Он меня знает.

– Откуда, – рявкнула Рослева.

– Для сопровождения ценных грузов берут милиционеров из летучего отряда МУРа, а там меня знают все. Я по работе часто ездил на задержания с ними.

– Ну хорошо, это придумано неплохо.

– Можете проверить.

– А вот комментарий к происшествию писали Вы.

– Естественно, там стоит моя подпись.

– А Вы понимаете, что это враждебная пропаганда?

– Нет. Разве я написал неправду? Разве этих денег не ждали рабочие, или строители, или милиционеры? Ждали, а их не привезли. Значит, ответственность за это несут те, кому поручено руководить сегодня страной. Я готов за свои слова ответить.

– И ответишь. В гараже ответишь, офицерик недорезанный.

– Не пугай. Я такое видел, чего тебе не приснится, а насчет офицериков, видно, бросил тебя мальчик в золотых погонах, ты на всех и озлобилась.

– Конвой, – заблажила Рослева, – в камеру его.

Квартира Леонидова

Татьяна сидела за письменным столом Леонидова, рядом с телефоном. Нюша прижалась к ней, словно тоже ждала звонка.

ОГПУ

Мартынов шел по коридору тюрьмы в сопровождении дежурного по отделению.

– В какой он?

– В одиннадцатой.

– Открывай.

Дверь распахнулась.

Леонидов лежал на нарах, положив руки за голову.

– Отдохнул? – спросил Мартынов.

– Немного.

– А хорошего много не бывает. Пошли.

Леонидов встал. Потянулся.

– Куда меня, в гараж?

– Типун тебе на язык.

В кабинете Мартынова на столе лежал знаменитый кастет и остальные вещи.

Леонидов взял портсигар, достал папиросу, закурил.

– Выпить хочешь? – спросил Мартынов.

– Еще бы.

Мартынов подошел к сейфу, открыл его, вынул бутылку водки и разрезанный пополам соленый огурец.

Разлил.

Себе поменьше, Леонидову полный стакан.

– Что так мало себе налил?

– Мне нельзя, Олег, через два часа дело очень сложное.

Они выпили.

Леонидов пожевал огурец, затянулся папиросой.

– Ну как, отпустило? – хитро прищурился Мартынов.

– Есть немного.

– Вот и славно.

– Бери свои вещи и дуй домой.

– А можно я позвоню?

– Татьяне?

– Да.

– Как хочешь, но я уже телефонировал ей, что ты скоро будешь.

– Спасибо, – Леонидов надел часы, – ну хоть бы гравировку посмотрели, что часы наградные от Реввоенсовета.

– А ей все равно.

– Яша, почему она меня ненавидит? Обложила сексотами, наружка за мной топает…

– Неужто срисовал?

– Еще бы. За мной ребята Евстратия Павловича Медникова ходили, и то я их срисовал. Скажи мне, Яша, что ей надо?

– Не знаю, Олег. Честное слово. Манцев тоже не ведает.

– Но ведь так жить нельзя.

– Дружок мой дорогой, в наше время все можно. Понимаешь?

– Нет.

– А я тоже не понимаю, но живу.

Леонидов взял бутылку водки, налил полстакана.

Выпил, занюхал рукавом.

– Яша, если бы не ты, не Манцев, мне нужно было бы бежать из Москвы.

– Ну это ты преувеличиваешь. Иди домой. Там тебя ждут.

Тверской бульвар

Смеркалось.

Татьяна шла по тротуару вдоль Тверского бульвара.

Со стороны Никитских на бульвар свернула машину «Руссо-Балт».

В ней сидели двое.

– Смотри, Витька, это же актриса Татьяна Лескова. Когда она со своим хахолем танцевала танго, мне аж дурно стало. Так захотелось ее завалить.

– Так в чем проблема, Паша. Сейчас тормозну, ты консервы нацепи, чтобы лицо прикрыть, затащим в машину и к тебе на Дорогомиловскую заставу. А там вдвоем пройдемся.

Машина обогнала Татьяну.