Тени киновари

— Похоже на то, — согласился Павек, осторожно перенося тяжесть тела на поврежденную лодыжку. — Он избавился от народа, живущего здесь, только для того, чтобы построить эти проклятые костяные платформы и кожаные котлы. — И это, несмотря на абсолютную правду, были не самые мудрые слова, которые он произнес в своей жизни.

Матра, до этого совершенно спокойная, подняла голову и с расширенными глазами уставилась на котлы. Не нужно было быть псиоником чтобы угадать, что она подумала о коже и костях, использованных Какзимом для своих сооружений.

— Отец! — выкрикнула Матра и кинулась к ближайшей платформе.

Руари схватил ее за руку, когда она пробегала мимо и попытался остановить с криком, — Что ты делаешь!

Она упала на берег с откинутой головой, так что они смогли увидеть полупрозрачные мембраны, покрывшие ее глаза. Золотые метки на ее коже ярко вспыхнули, от них потяныл дымок, запах которого был немного похож на запах серы.

Звайн мгновенно упал на землю. — Не сражайся! — крикнул он, потом свернулся в клубок, упершись головой в колени. — Не сражайся! — опять повторил он, на этот раз всхлипывая. — Она испепелит тебя, если будешь сражаться.

Павек стоял рядом с Руари, одна рука на мече, вторая на медальоне, ожидая, пока Матра придет в себя. Дым перестал идти, мембраны исчезли. Она медленно уселась, вытянув вперед руки.

— Ты можешь сказать нам, что это было? — спросил Павек.

— Создатели… — начала Матра, и глаза Павека округлились.

Тогда она начала плакать — по меньшей мере Павек решил, что она делает именно это. Она издавала звук, который он никогда не слышал раньше, но она свернулась клубочком, как и Звайн. Не обращая внимание на свою лодыжку, он сел на корточки рядом с ней.

— Я не хотел напугать тебя.

— Отец-Я не знаю, что случилось с телом Отца, но это не его кости. Это вообще не кости людей, а кости животных. И сами котлы тоже. Они сделаны из шкур животных, может быть иниксов. Я был жестоким топоголовым болваном, когда сказал то, что сказал.

— Кости и шкуры, — прокомментировал Руари. — Дом Экриссара не был достаточно кровавым для него, так что Какзим предпочел ему скотобойню…

Скотобойня. Павек встал на ноги.

— Кодеш! — Слово наконец-то вышло, после чего начался словесный понос. — Кодеш! Какзим в Кодеше! Он в деревне мясников, — но тут его энтузиазм угас так же быстро, как и родился.

— Но проход на эльфийском рынке. Кто-то должен был заметить, там невозможно скрыться от всех глаз. Может быть не кожу, но уж кости точно. Невозможно перенести столько костей, чтобы хоть кто-нибудь не заметил.

Матра медленно поднялась, держась за руку Павека. — Энторен послал ребенка ко мне тем утром. Он сказал, что никто не входил в пещеру с заката, когда я ушла из нее. Я думаю — я думаю, что он узнал, что случилось, и пытался сказать мне, что это не его вина.

— Потому что есть другой проход в пещеру… в Кодеше, — заключил Павек.

Звайн поднял голову. — Нет, — простонал он. — Не Кодеш. Я не хочу идти в Кодеш. Я не хочу идти никуда.

— Не беспокойся. Кодеш подождет до завтрашнего утра, — уверил мальчика Павек. И для него самого приключений сегодняшнего дня было более, чем достаточно. Лодыжка стреляла огнем, когда он ступал на нее, поднимаясь по обрыву к далекому Урику. Растяжение, ничего серьезного, но очень больно. — Еда, — сказал он себе и своим товарищам. — Хороший ночной сон. Вот что нам нужно. Мы позаботимся о Кодеше — и о Хаману — завтра утром.

Руари, Матра и Звайн пошли за ним шаг в шаг.

Глава 8

Администраторы гражданского бюро ждали около дверей Дома Экриссара, когда Павек, все еще хромая из-за поврежденной лодыжки, привел туда своих товарищей незадолго до заката. Администраторы чуть не заснули от скуки, стоя и сидя недалеко от нагруженной вещами ручной тележки, которую Манип привез сюда от ворот. Используя привелегии высшего темплара, Павек наградил Манипа и отослал его прежде, чем сказал даже слово администраторам, каждый из которых был выше рангом, чем молодой темплар.

С подходящим уважением один из администраторов дал ему ключи, нанизанные на такое большое кольцо, что на нем можно было повесить человека. Другой протянул ему нетронутую печать, вырезанную из порфира, на которой были его ранг, обычное имя и наследственный дом. Он попытался было дать Павеку и золотой медальон, но Павек отказался, объяснив это тем, что ему вполне достаточно его прежнего, керамического. Это смутило администратора, дав Павеку на мгновение чувство триумфа, когда он оттиснул свое имя — Просто-Павек — на гладкой белой глиняной поверхности камня-расписки, под которой обнаружился обычный грубый обсидиан.

Администратор завернул камень-расписку в пергамент, который был в свое время запечатан сине-зеленым воском самого Короля-Льва, для них и для Павека, использовавшего свою порфировую печать в первый раз. Потом администраторы исчезли, и Павек, перебрав пять ключей, все-таки нашел тот, который открыл дверь. Он сам переволок тележку через порог.