Тени Королевской впадины

— О, это юбилей, который надлежит отметить, — улыбнулся поляк. — У меня есть превосходный индийский чай. Разрешите пригласить вас?

— Благодарю, с удовольствием.

— Я только вчера из Дели. Большую работу завершили.

— А не из Варшавы? — удивился Талызин.

— В Польше у меня никого не осталось. Все в войну погибли, да и сам я чудом выскочил из пекла, — ответил поляк и помрачнел. — Что ж, прошу! — Он снял закипевший чайник с газовой плиты и, замешкавшись у двери, галантно пропустил Талызина вперед.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

После того как Демократическая партия пришла к власти и Орландо Либеро был избран президентом, правые элементы в стране пребывали в растерянности. Часть их эмигрировала, другие ушли в подполье, затаились, ожидая. Третьи сначала робко, а затем все более и более распоясываясь, стали строить козни новому правительству.

Однако правительство, поддерживаемое широчайшими народными массами, держалось прочно. Популярность оно завоевало благодаря экономическим и социальным преобразованиям, которые проводило в жизнь довольно решительно. Так были проведены в жизнь несколько важных реформ: таких, как национализация земли, принадлежавшей крупным латифундистам, национализация многих фабрик, заводов и рудников.

Чувствуя, что почва уходит у нее из-под ног, реакция заторопилась. Участились случаи диверсий, таинственных взрывов, убийств видных партийных функционеров.

Поддерживаемые зарубежными компаниями, которые в результате переворота понесли крупные убытки, реакционные силы внутри страны консолидировались.

x x x

За несколько месяцев, прошедших после выхода из тюрьмы, Миллер сумел кое-чего добиться, опираясь на помощь Шторна и его уцелевшей агентуры.

Медленно, осторожно, исподволь он начал с первого же дня сколачивать группу из тех, кто был недоволен новым режимом Орландо Либеро.

Обиженных режимом, размышлял он, в стране немало, нужно только суметь организовать их, не привлекая внимания властей.

Прежде всего, Миллеру удалось разыскать нескольких сотрудников бывшего ведомства Четопиндо, филеров, полицейских, оставшихся без работы. Кое-что он наскреб среди деклассированных элементов Королевской впадины. На руку Миллеру была и либеральность режима Орландо, ведь именно благодаря ей он оказался вновь на свободе.

Впрочем, накопивший немалый опыт Карло отдавал себе отчет, что либерализм — это до поры до времени. Лишним напоминанием об этом послужил показательный процесс над группой диверсантов, которые пытались взорвать центральный причал Королевской впадины и были пойманы с поличным: революционная охрана в порту работала четко. Процесс, получивший в стране широкую огласку, шел долго. Приговор, вынесенный судом, был достаточно суров, и это заставило многих противников режима на время затаиться.

Миллер раз и навсегда взял за правило вербовать в свою группу только тех, в чьем желании свергнуть Демократическое правительство был вполне уверен, как и уверен в том, что они не смогут выдать его без того, чтобы не засветить свое преступное прошлое и тем самым не набросить на себя петлю.

Одним из первых он завербовал Ильерасагуа. Нужно было оружие, а для начала — хотя бы взрывчатка, самодельные бомбы.

…Приняв решение относительно Ильерасагуа, Миллер отправился на окраину страны, в дальний городок, по проторенному пути. Однако ехал он теперь не в шикарной машине и даже не автобусом, а автостопом: приходилось экономить каждый сентаво. Отзывчивые оливийцы чаще всего шли навстречу просьбе угрюмого пешехода с котомкой за широкими плечами. Уговорами и угрозами ему удалось заставить Ильерасагуа по-прежнему выполнять задания по изготовлению взрывчатки.

Подобным образом Миллер, не жалея усилий и времени — благо последнего у него было достаточно, — без устали вербовал в свою группу всех кого можно, докладывая о каждом своем шаге непосредственно Шторну.

— Мы должны нанести Орландо удар в самое чувствительное место, — принимая доклады, инструктировал Шторн. — Меднорудный комбинат — сердце Оливии. Медь — основная статья дохода страны. Заваруха, которая начнется на руднике, неизбежно отзовется по всей республике…

x x x

Иван Талызин быстро втянулся в трудовой ритм, которым жил медеплавильный комбинат. Правда, комбинат лихорадило, случались поломки, аварии, но все сглаживалось энтузиазмом рабочих.

У Талызина быстро появились новые друзья, общие интересы. Работал Иван до полного изнеможения — иначе он просто не мог.

Однажды, размахивая листом ватмана, Талызин вбежал в приемную дирекции.

— Директор на месте? — спросил секретаршу.

Завидев Талызина, секретарша вспыхнула: к светловолосому «руссо» она почувствовала симпатию, как только он появился на руднике.

— На месте, сеньор Талызин. — Секретарша хотела добавить, что директор не принимает, но Иван уже рванул тяжелую дверь.

Директор сидел за столом, просматривая американский иллюстрированный журнал. На столе дымилась чашечка кофе.

— Послушайте, сеньор директор… — начал Талызин.

— Я сейчас не принимаю, сеньор Талызин, — буркнул недовольно директор, отрываясь от журнала и поднимая взгляд на вошедшего Ивана.