Тени леса

— Так почему тогда… — Синтариль осекается, а я сдерживаю торжествующую улыбку.

Зенки отправится с ней. Даже если Антахар вдруг передумает и откажется. Потому что я слышу, как меняется голос Синтариль всякий раз, когда она начинает говорить о правителе, — едва заметно, но он становится чуть более жестким. Словно она… сдерживает себя. Возможно, она и зовет его тоу’руном, да только для нее он явно больше, чем просто господин. И, кажется, ее лишили возможности нормально попрощаться. Не с правителем — с отцом.

Какая прелесть.

— Люди полны предрассудков, Синтариль, — отвечаю я все с тем же серьезным лицом. Как же хочется рассмеяться. — Самой из-за этого приходится порой одежды длинные носить. — Показываю шрамы на локтевых сгибах. Согласитесь: если добавить ко лжи немножечко правды, она станет звучать куда убедительнее. — Если ты бакутар, то не в почете у хранителей. Бывший член культа — с головой не в порядке. Не хочу, чтобы Зенки на главной площади казнили за то, что он отличается. Ведь он такой же, как и мы.

— Да. — Кивает кириан.

Он рисует пальцами в воздухе знак одного из хранителей — Варден Матуа, Того, что с усопшими и ушедшими в Пак’аш повязан. И в этот момент Зенки навсегда забывает про Джавал. Он отрекается от духа. И делает это с улыбкой.

— И что же ты просишь взамен? — Синтариль поднимается и внимательно осматривает его.

Зенки находит в себе силы держаться гордо. Словно понимает, к чему идет вся эта игра.

— Возьми рыжую девочку, — с усмешкой бросаю я.

Ко мне тут же обращается не одна пара удивленных глаз. Ненужные вопросы я обрываю одним жестом: лениво отмахиваюсь. Мне уже не хочется ничего придумывать.

— Они вместе. — Пихаю Зенки и собираюсь направиться обратно, к Гарольду и Дио, когда в спину мне летит вопрос:

— Но вы же с ним…?

Антахар не умеет держать язык за зубами. И я перестаю жалеть, что избила будущего правителя.

— Малыш, посмотри на меня. — Хлопаю по бедру и поднимаю указательный палец. — Мне все равно, есть ли кто у него, есть ли кто у тебя. Или вообще у нее. — Киваю на Синтариль и удаляюсь, помахав напоследок.

Мне спокойнее от того, что Зенки не пропадет, а вместе с ним — и рыжая девочка. К тому же мы сможем двигаться быстрее, не останавливаться так часто и не тратить деньги на отдельные комнаты, чтобы не ночевать на улице. Конечно, Дио наверняка будет скучать по Сатори. А Гарольд… думаю, ему будет практически все равно. Этим он мне и нравится.

И еще тем, что он был Хранителем Книги.

Это значит, что он знает много, возможно — слишком много. И за некоторую информацию можно будет получить внушительную сумму. В конце концов, ему нужны деньги. Как и мне. Лиат владеет тем, что поможет их заработать. Не верю, что он ни разу за все время не воспользовался своими знаниями.

— Выдвигаемся!

Голос Синтариль звенит в моей голове. Видать, не одна я думаю о том, что пора валить.

Угли слабо потрескивают. Гарольд достает из-за пояса кожаную флягу, подносит к уху и трясет. Воды достаточно, чтобы погасить бегающие по догорающим веткам огоньки. Они такие крошечные. А совсем скоро их и вовсе не станет. Они исчезнут, недовольно зашипев и выпустив в воздух тонкую серую струйку дыма.

Цвет небесного полотна тускнеет. Говорят, лучшее для путешествий время — рассвет, когда Эйнри забирает свой Клубок, а ее многочисленные дети не отвлекают своими безумными плясками. Только я почему-то стою, задрав голову, и смотрю на эти почти незаметные мерцающие точки, которые совсем скоро сольются с утренней синевой.

Вот дерьмо, а это завораживает. Ведь в ночи то, что внизу, — наш Ру’аш — видится беспросветно черным. Оттого таким волшебным кажется момент, когда лес возвращает привычные цвета, а все вокруг — начиная с маленькой травинки, заканчивая каким-нибудь огромным лохматым зверем, — просыпается.

Я примечаю, как один из углей хватает Дио. Как Антахар набрасывает на плечи рыжей девочки свою накидку — ему, возможно, тоже все равно, есть ли у нее кто. Как Синтариль рассматривает кончики своих светлых кос и почему-то улыбается уголком губ. Как Гарольд раздумывает пару мгновений и не бросает книгу в огонь. Как Зенки…

— Ишет?

…подходит ко мне.

— Чего тебе, малыш?

Его место не здесь, не со мной. И судя по выражению лица, он совсем не против такого расклада. Да только не отпускает что-то.

— Можно? — Зенки берёт мою ладонь и проводит по расчерчивающим ее линиям большим пальцем.

— Ага. Но нет там ничего…

Я не успеваю договорить: кожу вспарывает острие кинжала, оставляя на ней длинный неровный порез. Зенки убирает оружие и крепко хватает меня за руку. Кровь тонкими струйками сочится меж переплетенных пальцев, собирается каплями на костяшках и падает на землю — прямиком на крупные листья какого-то растения.

Ничего не отвечаю. Просто отвешиваю пощечину. И улыбаюсь.

— Я найду тебя, — одними губами произносит Зенки.

— Даже не думай.