Тени Лордэна

— Зельд уже дважды осматривал тело, внимательно изучил раны и остался здесь из желания помочь, так что можешь задавать ему любые вопросы, — доктор одобрительно кивнул и поправил съехавшие к самому кончику носа очки. Хейндир знаком подозвал к себе капитана перешёл на полушёпот. — Случай здесь явно непростой, а потому я хочу, чтобы ты внимательно осмотрел каждый угол и нашёл зацепки на того подонка, который сотворил всё это.

Получив в ответ безмолвный, короткий кивок, Хейндир вставил ключ в замочную скважину и дважды его провернул. Механизм протяжно лязгнул, дважды щёлкнул, разочек скрипнул, и из приоткрывшейся двери потянуло характерным запахом запёкшейся крови, которым вечно несёт со скотобоен. Северянин снял с настенного канделябра зажженную свечу и шагнул в душный мрак комнаты. Хромос шагнул следом и увидел, как в трепещущем свете пламени из тьмы выплыли носы алых сапог, смотревших в потолок. Хейндир прошёлся по периметру комнаты, поджигая расставленные тут и там свечи, и с каждым новым язычком пламени Хромосу открывался кусочек одной большой картины, от вида которой бросало в дрожь. Теперь он видел не только ноги, но и всё распластавшееся на полу, измазанное в крови тело, а вместе с ним и чудовищный кавардак, захвативший комнату. Всюду валялись листы бумаги и пергамента, исписанные тёмной вязью чернил. Ящики столов были грубо выдернуты, а их немногочисленное содержимое расшвыряно по сторонам. Каждая подушка и обивка на стульях и длинной софе были вспороты и выпотрошены, как рыбьи туши, и пышные барханы птичьего пуха в разлетались под ногами, поднимаясь чуть ли не к самому потолку, и вновь оседали в белоснежной пустыне.

Когда последняя свеча была зажжена, Хейндир уселся в надрезанное кресло и снял с уставшей головы шлем и поставил его на стол рядом с синим капитанским собратом. Тем временем Хромос неспешно обходил мертвеца, стараясь не наступать на раскинутые в стороны руки и кровавые подтёки, расползшиеся в стороны на манер щупалец спрута. Мужчина был одет в кафтан из золотистого дамаста с рисунком из диагональных полос, менявших блеск и цвет при смене угла зрения. Сверху одеяние было разрезано и окрашено в тёмно-бардовый цвет засыхающей крови. От левого плеча до правого и вниз к солнечному сплетению кожа была срезана. Багряные струны мускулов и морщинистые кусочки жёлтого жира засыхали и темнели на воздухе, пропитывая его запахом сырого железа. В центре оголённой грудины зияла небольшая угловатая дыра, уходившая в глубь к навеки остановившемуся сердцу. На бледном и холодном лице покойника вместо глаз зияли два чернеющих колодца, от чьих краёв тянулись высохшие струи кровавых слёз. Одни из них стекли вдоль висков, а прочие, обогнув нос, скрылись в усах и бороде, пропитав волосы и слепив их в уродливые клочья.

По спине Хромоса пробежал мерзкий холодок. Двигаясь по кругу, он ощущал на себе внимательную слежку разорванных глаз, чей призрачный взор одновременно манил, приковывал к себе, и в то же время вызывал нарастающее чувство тревоги, внушал отвращение и погружал смотрящего в гибельное забвение. Капитан усилием воли разорвал зрительный контакт и уставился в танцующее на кончике фитиля пламя, чтобы стряхнуть с себя дьявольское наваждение, но, увы, оно никуда не делось, а только малость ослабло. Тут он понял скрытую суть тех обрывочных фраз, что сказал старшина — от тела исходило нечто дьявольское и потустороннее.

— Кто он такой? — спросил капитан, взглянув на Хейндира.

— Со слов хозяина его зовут Киданс Вольфуд. Он — заезжий торговец с тугим кошельком и хорошими манерами, а более того он про него ничего толком не знает. Ни откуда он, ни зачем приехал в город. Видимо мертвец ещё при жизни был не шибко болтливым.

— А как давно его убили? — задал вопрос Хромос, но в ответ господин Командующий дал знак впавшему в короткую спячку Зельду. Доктор тут же встрепенулся и подскочил к трупу.

— Могу вас заверить, что смерть наступила около трёх-четырёх часов назад. Сейчас как раз должен начаться процесс трупного окоченения.

— Хм, понятно. Как погляжу, ему нанесли смертельную рану в сердце, а кожу, видимо сняли уже после, иначе бы его вопли были слышны не то, чтобы в доме, а во всей округе.

— Вот тут вы ошибаетесь, капитан, — возразил ему Зельд с довольной ухмылочкой и вновь поправил съехавшие очки. — Он умер не от удара в сердце, а немногим ранее. Подойдите вот сюда и нагнитесь.

Доктор присел на корточки около макушки покойника, осторожно взялся за виски, а затем повернул голову набок. Хромос увидел, что у самого основания черепа была ещё одна рана, один в один похожая на дыру в груди.

— Вот оно — самое первое ранение. Удар был нанесён со спины и, должен признать, с поразительной, я бы даже сказал, что даже хирургической точностью. Лезвие прошло аккурат в зазор между первым позвонком и черепом, оставив кости нетронутыми и перерезав незащищённее костью нервы, тем самым отсоединив мозг от всего остального тела. Смерть мгновенная и совершенно безболезненная!

— А каким оружием били? — поинтересовался капитан, разглядывая рану.