Тени Лордэна

— Вы говорили, что он, кроме всего прочего, украл у вас какие-то карты. Что на них?

— Ну, одна из них не особо ценная; на ней обозначены места вроде этого: пара чёрных лавок с особыми товарами, молчаливые скупщики краденного, дома, где можно надёжно спрятаться от розыска. А вот вторая — это карта системы всех подземных ходов в городе, с местами выходов и выходов. При желании можно спокойно добраться почти до любого места незамеченным, если вас не вывернет наизнанку от царящего там смрада.

— Не представляю себе, что кто-то сунется туда по доброй воле, — Хромос почесал висок, стараясь припомнить подобные случаи. — Мне подчинённые рассказали, как однажды загнанный в угол вор от отчаяния спрыгнул в стоявший рядом колодец канализации. Разумеется, что никто не захотел прыгать за ним следом, да и нужды в том не было никакой. Через день его размокшее тело вынесло в речной канал, вместе с прочими отходами. Кажется, он сломал себе обе ноги при падении, а затем захлебнулся нечистотами.

— Люблю такие истории, — Иклос поднял стакан в воздух. — А теперь позвольте мне спросить, что вы будете делать с этим человеком, когда его поймаете?

— Если мы сможем взять его живым, то он будет отдан под суд, который непременно приговорит его к смертной казни.

— К какой?

— Повешение.

— Скукота! Вот всё мне в этом городе нравится; так много способов поразвлечься и повеселиться в компании славных парней, но вот публичные мероприятия — сплошное разочарование и смертельная тоска! Вот от чего же здесь не рубят голов топорами, не четвертуют члены конями, не режут животов пилами и не сжигают ведьм под благочестивые завывания попов?! Где шествия колон с факелами, где погони за неверными с дубинами, где, в конце концов, их полёт мысли и фантазии!? Так жить попросту нельзя!

— Голову рубят лишь благородным, но свои прегрешения они чаще искупают золотом. А со всем остальным вы и сами прекрасно справляетесь, без помощи городских властей.

— Ха, вы это, конечно, верно подметили, но хотелось бы какого-нибудь общего праздника, чувства единства со всеми, слияния с толпой, орущей и беснующейся в кровожадном исступлении, прямо как это бывало в детстве, — тут Иклос призадумался, отхлебнул напитка, и его в его глазах появилось озарение. — Мне эти разговоры тут напомнили слова одного бродяги-мудреца, с которым мне посчастливилось однажды повстречаться в дороге. «За золото простят грехи жрецы и в путь отправят с добрым словом, но коль захочешь милости Богов, то преподнеси им кровь; неважно чью», — так он мне сказал.

— Видимо этот мудрец слишком много общался с адептами тёмных культов.

— О нет, капитан, вот тут вы ошибаетесь. Вся разница между Тёмными и Светлыми Богами заключена в тех дарах, которые они преподносят людям за их преданность, но эти самые дары не так уж отличны между собой. Одни боги больше всего жаждут крови животных, а другие человеческой, отдавая предпочтение юным девственницам, законченным грешникам или доблестным воинам. В остальном они все одинаково капризны, мстительны и переменчивы в своих решениях.

— Но на посмертном суде мы будем держать ответ именно перед ними.