Тени Лордэна

Ждать его пришлось весь день, жрать хотелось неимоверно, благо, что среди его вещей нашлись сухие хлебцы и целёхонькая бутылка вина. Появился он где-то во время заката. Через щели в ставнях я увидел, как Киданс весь такой беззащитный и одинокий, без своих дружков или девицы, прошёл сквозь открытые ворота, удерживая подмышкой заветный ларчик. Что? Какая ещё железная трубка? Может быть, в кармане лежала или он её за пояс заткнул, но я её точно не видел и потом не брал. Должно быть, он успел её кому-нибудь отдать. Но назад к делу.

Госпожа Удача после долгих препирательств и уговоров всё же соизволила повернуться ко мне передком, не было нужды впопыхах спасаться бегством, и я сгорал от нетерпения, предвкушая, как проткну его тушку своим стилетом. Став невидимым, я притаился возле кресла, успокоил свой дух и тело, чтобы случайный хрип дыхания или предательские удары взволнованного сердца, не выдали меня этому чудовищу. Кто знает, насколько чутки их уши? Однако он что-то задерживался, и мой разум стал всё глубже погружаться в пучину беспокойства. Ведь вполне могло быть и так, что он остановился в прихожей, чтобы подождать эту свою эльфийку, и когда они поднимутся в комнаты, то мне придётся жаться по углам, избегая света, словно крыса, возле пары голодных котов, и ждать пока они наконец-то устанут друг от друга и решат вздремнуть, чтобы тихо слинять от них. Или же незамедлительно броситься в окно, слететь с третьего этажа и бежать сломя голову, конечно же если ноги останутся целы. Я почувствовал, как холодный пот выступил у меня на загривке, пальцы изо всех сил впились в рукоять. И вот вдалеке послышался страдальческий скрип ступеней, а вслед за ними раздались тяжёлые, уверенные, но одинокие шаги, ключ туго заскрипел в дверном замке. На пороге, держа свечу в левой руке появился Вольфуд. Он быстро зашёл внутрь, захлопнул дверь, так что воздушный поток едва не задул свечу, и запер замок.

Не успел он достать ключ из скважины, как я уже в полный рост стоял за его спиной. Один точный удар острия под затылок, он мгновенно обмяк, пальцы разжались, и свеча упала на пол, погрузив комнату во мрак. Я дёрнул его за одежды, он повалился назад и всем весом навалился на тыльник эфеса. Стилет вошёл в его тупую башку по самую гарду, да так что треть окровавленного клинка вылезла у него изо рта, словно стальной язык.

Теперь каждое мгновение ценилось на вес золота. Достав из-за пояса охотничий нож, я уселся к нему на живот, точно какая похотливая девка, и разодрал его кафтан. Затем надрезал кожу у левого плеча, достал рыболовный крюк и зацепил им лоскут кожи. Признаюсь, что я несколько переоценил свои силы. Да, я прекрасно понимал, что если в прошлый раз нам всемером было непросто освежевать это чудовище, то для одного человека это должно было стать настоящим подвигом.

Чем больше кожи я отрезал, тем больше было сопротивление существа. Как и в прошлый раз, своевольная плоть стремилась прирасти на своё законное место, руки и ноги дёргались в неуклюжих попытках скинуть меня, но что самое страшное, я видел, как острие стилета медленно, но верно ползло назад в рот, а рукоять напротив вылезала из затылка, как если бы маленькое существо внутри головы старательно выталкивало застрявшую сталь. Недолго думая, я попытался вдавить стилет обратно, но у меня ничего не вышло. Сопротивление было сильно, одной рукой я всё продолжал натягивать крюк, а вторая, измазанная в крови, соскальзывала с его головы. Холодные клещи страха вновь уцепились за мой взбудораженный рассудок, и я парой молниеносных ударов выколол ему глаза. Подумалось, что я всё же не успею закончить своё дело и он очнётся, то хотя бы у меня будет маломальский шанс улизнуть, если он будет ослеплён. Ну и самую чуточку наделся, что дополнительные раны замедлят его исцеление, тем более что глаз — штука вроде как непростая, у обычных смертных вообще не отрастает, так может и для чудища это дело затруднительное?

По всей видимости, страх предал мне колоссальных сил и проворности, потому что я словно умалишённый принялся его иссекать, и лезвие ножа мелькало в воздухе точно мушиные крылья, разбрасывая вокруг мелкие капли крови. Это было самое настоящее чудо, если подобное изуверство можно им назвать. Последний взмах, алые волокна лопнули точно натянутые до предела струны, и я отбросил шмат кожи в сторону, выхватил уже наполовину торчавший из его затылка стилет, высоко занёс его над головой, вцепившись в него обеими дрожащими от напряжения руками, и, что было мочи, ударил его в грудь. Его тело вздрогнуло, с противным хрустом выгнулось подо мной, точно мост, из горла вырвался сиплых хрип, словно он пытался напоследок что-то произнести, быть может, прокричать какое-то проклятие, но силы покинули его, и он сдох.