Тени Лордэна

Устраивать полномасштабную облаву на все притоны, малины, чёрные лавки, схроны и на ранее отбывших срок на каторге, но ни чуть не изменивших своих привычек и самого образа жизни подонков было слишком проблематично. Человеческий ресурс имелся в достатке, но вот времени было слишком мало, да и искать пришлось бы иголку в стоге сена, причём иглу, которую никто в глаза не видел, да и вообще, это могла быть вовсе не иголка, а подозрительная пуговица или мрачный гвоздь. К тому же, нынешний злоумышленник был явно из людей осторожных и расчётливых, и никто не питал сомнений в том, что он наверняка сбежит, едва солдатский сапог появиться у порога соседского дома. Осознавая это и зная то, что убийца недавно купил в городе редкий яд, Хейндир распорядился задействовать сеть осведомителей из бедных районов, в надежде незаметно выйти на след преступника. Капитаны единодушно поддержали это решение, и затем принялись обсуждать новые маршруты ночного патрулирования. Кроме основных отрядов было решено сформировать более маленькие группы стражей, которые бы с заходом солнца ходили меж дворов и маленьких переулочков, обычно ускользавших от внимания блюстителей правопорядка, чтобы немного замедлить убийцу.

— На это и порешим, — подытожил Хейндир, когда все основные районы слежки были определены, и посмотрел на Фелкиса с Тристаном. — Ответственными за организацию патрулей назначаются капитан Пинарии и капитан Юзалии. Расследованием и поисками убийцы займётся капитан Нейдуэн. Вы, оставшиеся, продолжайте заниматься своими обычными делами, но если узнаете о чём-то, что может быть связано с убийствами, то сразу же докладывайте мне или капитану Нейдуэну. Всем всё ясно?

— Так точно, господин Уонлинг.

— Отлично, тогда можете быть все свободны. Капитан Нейдуэн, вас я попрошу остаться.

Собрание было завершено, и озадаченные капитаны покинули зал. Вместе с ними вышли и помощники Хейндира, плотно закрыв за собой тяжёлые двери.

— Я сейчас собираюсь навестить Галоэна и ещё раз с ним поговорить. Надеюсь, что он успел проснуться после вчерашней попойки и будет в состоянии отвечать на вопросы.

— Может мне тоже поехать с тобой, ещё раз осмотреться? Темно вчера было, могли что-то да проглядеть.

— Не стоит, у тебя много работы.

— У Вольфуда вроде не слишком много вещей было, так что я все успею.

— Да, успел бы, но я хочу, чтобы ты сделал ещё кое-что, — Хейндир взял со стола арбалетный болт и протянул его капитану. — Как закончишь осматривать вещи Киданса, то отправься в город и поспрашивай в кузнях и оружейных лавках, где такой могли изготовить, или вдруг сейчас в городе кто-то продаёт такие вещицы. Это сейчас куда важнее рысканья по театральным углам.

— Ладно, я тебя понял. Значит, с докладом приду где-то после ужина, если только первый же попавшийся мне кузнец не окажется знатоком арбалетных снарядов.

— Хорошо, если тебе так повезёт. Как закончишь, так встретимся в моём кабинете, и помни… время не на нашей стороне, — сказал Хейндир и тяжело похлопал Хромоса по правому плечу. Он держал себя уверено и строго, но в его глазах отражались переживания, охватившие его душу. Безвременная, несправедливая и страшная кончина, даже совершенно незнакомых людей, всегда тяготит доброго и сострадательного человека. Тяготила она и капитана Нейдуэна.

В тот момент Хромосу припомнился ночной кошмар. Он взглянул на шею наставника и нашёл на ней длинный, неровный шрам, немного выглядывавший из-под воротника поддоспешника. Шрам казался небольшим, но капитан был одним из тех немногих приближённых, кто был посвящён в тайну его истинных размеров. Под одеждой Хейндир скрывал следы чудовищной раны, которая много лет назад едва не унесла его жизнь. Она начиналась немного ниже и левее кадыка и шла вниз через ключицу, рёбра, живот, таз и бедро, заканчиваясь только у самого колена. Её нанёс могучий и свирепый демон, чьи длинные когти больше походили на стальные мечи с гнутым лезвием. Одним взмахом тяжёлой лапищи он разорвал в клочья доспехи, рассёк кожу, жир, мышцы, перебил хрупкие человеческие кости. Распластавшись на холодных камнях, Хейндир истекал кровью, задыхался, не в силах пошевелить грудью, и его душа была готова в любой момент покинуть бренную оболочку и отправиться в последний путь, но при помощи магии и божьего чуда его смогли удержать на этом свете и вынести с поля боя. Следующие месяцы он провёл в лазарете, прикованным немощью к больничной койке, сжимая зубы, мыча и теряя сознание от мучительных болей, которые было невозможно чем-либо притупить. Участь прочих воинов оказалась куда страшнее.