Тени Марса

— Спокойно, никто тебя не тронет, — повторил марсианин вместо ответа на вопросы, и губы его исправно шевелились. Он не менял позы и только слегка похлопывал себя ладонью по скрытому под древнеримской тогой колену. — Давай лучше я расскажу тебе про отца. Про то, что на самом деле произошло с ним во Вьетнаме.

Внутри у Эдварда Маклайна будто разорвался снаряд, но внешне это никак не проявилось, и кисть его руки с пистолетом продолжала совершать равномерные движения вправо и влево, не упуская ни одной из пяти целей.

— Зачем? — спросил он, и голос все-таки выдал его состояние, чуть дрогнув на этом коротком слове.

— Это была не контузия, Эд, — вновь не реагируя на вопрос, произнес двойник-близнец. — Он просто угодил в лагерь, и там его сильно били. Заставляли их стрелять друг в друга. А он попытался выстрелить во вьетконговца. Там были и русские, Эд, вместе с вьетконговцами, и они тоже его били...

Астронавт сглотнул тугой комок. Марсианин не мог извлечь такую информацию из его, Эдварда Маклайна, сознания — такой информации там просто не было. Или когда-то, давным-давно, он делал такое предположение? Отец очень мало рассказывал о той войне, почти ничего...

— Зачем ты мне это говоришь? — задал он вопрос, не очень рассчитывая на ответ.

Так и оказалось: древнеримский марсианин не слышал его — или же делал вид, что не слышит. Но цель? Какая цель?..

— А никакой, — с усмешкой сказал марсианин. — Просто демонстрирую свои возможности. Хочешь, расскажу тебе кое-что про Линду? Когда вы с ней были еще во Флориде, и ты улетал...

Эдвард Маклайн перестал водить пистолетом из стороны в сторону и взял на прицел собственное отраженное (скопированное? или все-таки кажущееся?) лицо.

— Только попробуй — и останешься без головы, — нисколько не блефуя, пообещал он.

И этот марсианский говорун услышал!

— Хорошо, оставим Линду, — сказал он и поболтал ногами в озерце, словно парил ступни в тазе с водой. — Тогда позволь несколько слов о Роберте Фише и о том, что стало с его матерью...

— При чем тут Роберт Фиш? — сдерживаясь, произнес командир «Арго». — Лучше скажи несколько слов о Флоренс Рок. Об Алексе Батлере. О Свене. Иначе я для начала отстрелю тебе яйца, — он сделал движение дулом «магнума», — если они у тебя есть, конечно. А если нет — отстрелю что-нибудь другое. Ну?!

Марсианин перестал болтать ногами, сгорбился, и лицо его скривилось в жалобной гримасе — подобных гримас Эдвард Маклайн никогда не видел в зеркале!

— Я ничего об этом не знаю, — сказал он со вздохом. — Откуда мне знать?

— А о моем отце ты откуда знаешь? А о Роберте Фише? Выудил из моей головы?

— Вон там, — марсианин кивком указал на озерцо, вновь уклоняясь от ответа, — целый город. Город есть, а никого нет. Они ушли, а я остался. Но функции свои не выполняю. Как я могу выполнять свои функции, если никого нет?

— И какие же у тебя функции?

Марсианин вполне по-человечески пожал плечами:

— Функций много. Но никто не ставит никаких задач...

— Так ты, выходит, подчиненный? — Эдвард Маклайн незаметно для себя втягивался в этот странный разговор, но пистолет по-прежнему держал наготове. — Выполняешь чужие приказы? Из рядовых, что ли?

Некто в пурпурной тоге выпрямил спину и отчеканил, глядя на астронавта:

— Я не из рядовых. Я — система.

— Система, — повторил Эдвард Маклайн, осмысливая услышанное. — То есть механизм, машина? Робот?

— Да, что-то в этом роде, — подтвердил псевдо-Маклайн. — Многофункциональная система.

«Говорящий пылесос, — с легкой оторопью подумал командир „Арго". — Человекообразный холодильник...»

Заявление двойника было необычным, было неожиданным, но, во всяком случае, не содержало в себе чего-то сверхъестественного. Вот если бы этот неординарный собеседник отрекомендовался марсианским воплощением Иисуса Христа, или лейтенантом разведроты сатанинской рати, или эманацией какого-нибудь Великого и Ужасного Бога Сидонии...

— Оставайся здесь, Эд, — сказал говорящий пылесос. — Город тебе понравится, там можно жить. Ты будешь ставить мне задачи, а я их буду выполнять. Восстановится равновесие...

— Будешь выполнять... — Эдвард Маклайн на мгновение задумался. — Хорошо, ставлю тебе задачу: выведи меня отсюда. На поверхность. И еще двух мужчин и женщину.

Его собеседник вновь состроил скорбную гримасу:

— Не могу, Эд. Это не входит в мои функции. Идем, я покажу тебе город. Увидишь, это совсем не то, что Теотиуакан или Хара-Хото. Совсем другое. Идем, не пожалеешь...

Этот оборотень-унитаз умело копался в чужих мозгах и лихо заговаривал зубы, заманивая, отвлекая... Но Эдвард Маклайн был начеку и почти сразу заметил трансформации, начавшиеся на противоположной стороне зала. Черные статуи осели, как снежные Санта Клаусы под весенним солнцем, оплыли сгоревшими свечами, стекли в озерцо — и прошла по поверхности легкая дрожь, и появился там бугорок, вытягиваясь в нечто торпедообразное, и эта невидимая торпеда помчалась через озерцо, приближаясь к астронавту.