Тени минувших веков. Очерки из цивилизационной истории восточноазиатского кочевого мира

История государственных образований и культуры кочевников в последнем столетии стала объектом особо пристального внимания не только со стороны профессиональных исследователей, но и со стороны самых различных кругов евразийских обществ. Вероятно, особую роль играет здесь ситуация кризиса, в котором оказались ведущие цивилизации, созданные когда-то оседлыми народами. «Вывихнутый» XX век с его мощными геополитическими и социальными катаклизмами, культурно-идеологическими кризисами, стремлением к максимальной деидеологизации, доходящей до атеизации культуры, снова пересматривает «дорогу истории» и пытается увидеть в потерянных векторах нереализованные, но вполне реализуемые в новых условиях возможности дальнейшего развития. С одной стороны, это стимулирует переход к максимально объективному научному подходу к истории, но, с другой, ситуация информационного хаоса на планете усиливается необычайно и требует срочной ликвидации, которая вполне может произойти под эгидой новой идеологической схемы. Признаки ее становления уже заметны. Если в начале столетия неверие в возможности синтетического подхода к истории породили пестроту и противостояние идеологий (христианство, фашизм, марксизм, позитивизм, анархизм), в силу этого принципиальный отказ от множества схем, своего рода научную апатию и стремление понять «историю» через факт или отдельного человека (школа «Анналов»), то к концу века юная «демократическая» идея требует срочной историко-культурной «подпитки» и исторической аргументации. Есть соответствующая опасность, что либеральная идея, пришедшая на смену религиозной, создаст свою систему фильтров, через которые многим древним народам и прежде всего кочевым без новых потерь пройти не удастся. Их история будет осмысливаться к тому же через систему категорий, которая возникла на другом конце планеты и в другое историческое время.

В данном случае речь идет и о таких базовых для исторической картины понятиях, как «цивилизация», «культура» и «империя», в том числе и «кочевая империя». Насколько они применимы при реконструкции истории кочевых сообществ?

В научной литературе многие проблемы, связанные с историей кочевых обществ, их спецификой и уровнем исторического развития, стали предметом длительных и ожесточенных дискуссий. Неоднозначность используемых подходов, различия в методологии и многоплановость проблемы обусловили наличие множества концепций, включая теорию о «кочевом феодализме», «предклассовую» и «раннеклассовую, «номадного» способа производства. Это связано и с тем, что данная проблема носит междисциплинарный характер и рассматривается, так или иначе, в исторических, этнографических, археологических, экономических, социологических и других исследованиях.

Не в последнюю очередь актуальность тематики исследования определяется и тем, что в монголоязычной зоне Восточной Азии впервые зарождается такая сложная форма государственности, как империя. Представляется крайне важным увидеть то, что она не только стала неизбежным итогом всего предшествующего цивилизационного развития региона, но и открыла путь для дальнейшего этатического развития населявших его народов. В этом плане неизбежно подвергается сомнению расхожие представления о глубокой цивилизационной пропасти между оседлым и кочевым мирами и о том, что «варвары» и кочевники не способны на сложное и оригинальное творчество в области социально-политического строительства. Усложнение социальной жизни вызывало сокращение возможностей для высокой мобильности и требовало переформатирования своего пространства на основе иных моделей, не являвшихся до той поры необходимыми кочевому обществу.

Фактором, усиливающим актуальность данного исследования, является вытекающая из аналитического рассмотрения социокультурной истории восточноазиатского народа киданей возможность оспорить по ряду моментов распространенное в историографии стремление рассматривать цивилизационную историю Восточной Азии через сосуществование оседлых и кочевых народов и, соответственно, через китайское влияние, определяющее основной вектор ее развития. Есть немало оснований увидеть одновременно и сложное и диалектическое взаимодействие двух цивилизационных зон, которое и обуславливает своеобразие великой восточноазиатской цивилизации в целом.