Тени Монолита

— Больше ничего не смогли придумать. Эти таблетки тоже не совсем безвредны, но у них-то вред самый обычный, можно сказать: человеческий.

— Я и говорю: умно. Кто захочет в студень превращаться, если есть способы получше? Молодцы. Законы никакие не нарушены, если человек жрет всякую ерунду. Его право и его жизнь. И ведь «не слышать» и «не слушать» — большая разница, верно? На вот, подари этой… как ее? ну бабе ученой вашей. Без нее ведь тут не обошлось?

— Не обошлось. Что это?

Я взял у Лесника что-то вроде ожерелья. Не очень большого, чуть больше браслета. Три ряда крупных жемчужин на нитях выглядели странно. Они мерцали, как будто светясь изнутри светло-розовым светом. Да и нитей никаких, оказывается, не было, но жемчуг каким-то образом не распадался. Я присмотрелся, потом попробовал ожерелье на разрыв. Не получилось. Сильнее тянуть я опасался.

— Не пытайся, не выйдет.

— Артефакт?

— Вроде того. Вещи этой уже очень много лет. Я с ней поработал чуток, ну и Зона тоже руку приложила. Пусть носит.

— Ей великоват будет.

— Великоват? — Лесник хмыкнул. — А ты на руку его надень, попробуй.

Я попробовал. Ожерелье стянулось вокруг моего запястья, слегка сжав его и превратившись в браслет. Потом давление исчезло. Жемчужины, кажется, стали крупнее и плотно обняли руку.

— Не велико?

— Нет. Интересная вещь. На «мамины бусы похожа», но там шариков от силы шесть и в кольцо они никогда не сворачиваются. Откуда она?

— Зачем тебе знать? Достаточно того, что она старая, красивая и вреда от нее никакого, кроме пользы.

— Я передам ей. А польза какая?

— Сами увидите.

…

Шесть шаровых антенн неподалеку от АЭС стоят немыми памятниками непонятно чему. Внутри каждой — очень сильный «фантом». Если присмотреться, то можно заметить, как дрожит над ними воздух. Напряженность пси-поля очень велика. Здесь не появляются ни мутанты, ни птицы и даже насекомые избегают этого участка величиной с хоккейную площадку. Мы тоже сюда не ходим, а обычные люди превратятся в зомби за несколько минут. Небольшой бетонный куб между антенн не воспринимается, как вход. Дверь не видна и чтобы войти сюда, нужно знать пару секретов. Мы их знаем.

Пандус идет вниз, в темноту, под довольно большим углом и постепенно переходит в горизонтальный коридор. Наши шаги отражаются эхом от бетонных стен. Ниши-комнаты по сторонам пусты. Отсюда все вынесли. Мы проходим коридор по всей длине.

Дверь распахнута настежь. Под подошвами ботинок хрустят осколки стекла и ржавые гильзы калибра 7.62. Воняет какой-то химией, хотя с тех пор, как в этом зале гремели автоматные очереди, прошло несколько лет. Или мне это только кажется, что запах еще сохранился? Лучи подствольных фонариков выхватывают из темноты шесть «саркофагов», стоящих в виде звезды. Верхние стеклянные крышки разбиты пулями, а лежащие в них тела давно превратились в мумии. Толстые кабели уходят в стены. Мониторы на стенах и в центре зала давным-давно погасли. Место наивысшего подъема О-сознания и место его гибели.

Братья остались в коридоре. Я остановился на пороге, а Инга вошла внутрь и двинулась по кругу, заглядывая в «саркофаги» и подолгу задерживаясь напротив каждого. О чем она думала и что вспоминала, совершая свой путь? Я не стал лезть в ее мысли. Потом она сказала:

— Я знала их. Как нелепо… Пришла полуразумная обезьяна с оружием и убила их всех. Ничего не понимая и ни о чем не думая. Просто нажала на спусковой крючок и перевернула страницу. Смотри: вот Шеин, основавший проект… Чубуков… Каймин… Стрижов… Тебе ничего не говорят эти имена?

Я покачал головой.

— Нет.

— Жаль, что не говорят. Они могли изменить этот мир, но погибли здесь. Теперь от них не осталось даже имен, которые помню лишь я. Одна ошибка — и ноосфера отказалась от них. Ты служишь очень жестокому богу, Игорь.

Она наконец завершила круг. Звякнула откатившаяся прочь гильза и Инга пошла к центру зала.

— Посмотри сюда. Вот они все. Фотографировала я.

Она показала мне на большую фотографию, лежавшую под стеклом на столе. Восемь улыбающихся людей. Трое в белых, а двое в зеленых халатах. Видимо их вызвали прямо из лаборатории. Остальные в обычной, повседневной одежде. Мой взгляд остановился на крайнем правом лице. С тех пор, как был сделан снимок, прошло довольно много времени. Этот человек изменился, но я узнал его сразу. Головоломка сложилась. Должен был во всей этой истории быть кто-то, кто имел при себе «глушитель», но которому прибор был не нужен. Обязательно должен. Причем он вдобавок имел доступ в помещение, в котором человеческие «объекты» программировались учеными О-сознания. Это мог быть либо один из этих ученых, либо один из братьев. Имена мало, что говорят «Монолиту», но внешность вполне узнаваема.

Я спросил Ингу:

— Лебедь где на снимке?

— Крайний справа.

— А левее?

— Его ученик. Постой… Ты же знаешь его? Знаешь? Скажи!

— Да, знаю…