Тени Монолита

— Ну будем живы — пересечемся.

— Ага…

Как проходят через аномалии Кастет и Пиво он смотреть не стал. Поднялся и потопал вниз по склону. Бандит молча смотрел ему в спину.

…

— Вот такая история, пацаны. Подтвердить конечно некому. Пиво в том же месяце снорки порвали. Кастет под Султаном потом ходил и на Затоне сгинул. Говорили люди, что он подняться хотел по-быстрому и его сдал кто-то. Мельника с тех пор не видал. А я с вами сижу тут и байки вспоминаю. Вот только кубы с тех пор эти так с собой и таскаю… Как там чифирок-то? Поспел? Ну давайте отхлебнем, пока ночь тянется, да потом партеечку на них катнем. Примета хорошая, если без интереса играешь…

В мире животных

Снег под боком оттаял. Холодная вода пропитала шерсть и просочилась к коже лежавшего в ложбине слепого пса. Противное ощущение, но совершенно незначительное по сравнению с болью в сломанных лапах. Стая… Нет, стаи уже не было. Он остался один, а скоро не останется совсем никого, потому что смысл у жизни остался только один: дождаться смерти. Вот он и ждал. Если бы умел завидовать, то сейчас завидовал бы погибшим.

Им не повезло. В лесу налетели на лежавшую в засаде химеру, которой уже давно полагалось впасть в спячку. Обычно в таких случаях стая разбегалась, оставив самого невезучего на растерзание, но сегодня химера первым убила вожака и короткий предсмертный визг послал их в самоубийственную атаку. На мгновение химера исчезла под собаками. Пес успел ощутить вкус чужой крови на языке, затем удар когтистой лапы отправил его в полет. Он упал, откатился в яму. Боль прояснила сознание, затуманенное гибелью вожака. Попытался подняться — ударила еще более сильная боль. Он остался лежать, подобрав под себя задние лапы. Шкура постепенно посветела, маскируя на снегу, пока хищник жрал мертвых. Химера не заметила его и ушла, а еще некоторое время спустя неподалеку раздались выстрелы и громкий рев. Пес ощутил укол злобной радости: химера нарвалась на двуногих. Даже боль стала слабее ненадолго. Выстрелы почти сразу стихли. Хищника убили. Двуногие всегда убивают быстро, а вот ему еще долго лежать. Пес опустил голову на снег, закрыл глаза и задремал. Боль постепенно затихла.

Его разбудил тихий скрип промерзшей травы сзади. Пес повернул голову. Двуногие… Значит самому умереть не судьба. Потом до него донесся запах. Пот, металл, сгоревший порох — это все обычно. Почуяв эти запахи, надо прятаться. Сейчас спрятаться негде и его уже заметили. Почему-то пахло еще и цветами. Он глубоко вздохнул, втягивая воздух носом и тихо зарычал. Снова заболели напрягшиеся лапы. Ничего… может быть на один рывок их еще хватит?

Запах цветов стал сильнее, смешавшися с… Непонятно. От двуногого пахло вожаком и этот запах не был запахом старого вожака, которого сожрала химера. Значит двуногие — тоже стая. И цветы… Пахло радостным, щенячьим летом. Зачем они подошли? Обычно они убивают издали. Лапы напряглись… нет, прыгнуть назад не получится.

Теплая ладонь вожака двуногих легла псу на голову и его рычание постепенно стихло.

— Алексей, взгляните.

Леха наклонился, держа наготове автомат.

— Живой… Лапы, похоже, сломаны. Добить?

— Не вздумайте! Доставайте аптечку и наберите два кубика новокаина.

— Инга Игоревна, вы уверены?

— Что у вас, сталкеров, за манера обсуждать очевидные вещи? Конечно уверена. Давайте быстрее.

Хрустнула ампула. Леха передал Инге наполненный шприц и она быстро сделала собаке два укола в передние лапы. Та, до того лежавшая, свернувшись в клубок, медленно развернулась. Хвост пару раз мотнулся из стороны в сторону.

— Подействовало, — сказала Инга, кивнув головой. — Ребята, срежьте пару палок на шины и давайте бинт и переноску.

Немой отстегнул от рюкзака длинное брезентовое полотнище с широкими прорезями по бокам. В таком можно было и человека унести, если просунуть в прорези жерди, а уж собаку-то и того проще: поднял, взялся — и неси. Леха вытащил штык-нож и пошел к кустам.

— Толщину какую? — спросил он.

— В палец. Можно не обстругивать, на базе перевяжем как следует.

Пса укачивало. Лапы совсем онемели, как будто их и не было. Боль не исчезла и была готова напомнить о себе, но пока она отступила в подушечки лап. Двуногие несли его куда-то и снова оказаться в стае было хорошо. Он вздохнул и положил голову на брезент.

…

— Ты думаешь у нее приступ милосердия, что ли?

Шедшие в охранении Лис и Щуплый разговаривали, не забывая смотреть по сторонам.

— А что тогда?

— Ты, Щуплый, не будь таким наивным. Она, если для науки будет нужно, и эту собачку на кусочки порежет, и тебя тоже. Без наркоза. Ей этот песик не для домашнего уюта нужен, зуб даю.

— Думаешь, для экспериментов?

— Уверен. И ты не сомневайся.

— Но как она… Подошла, руку на башку ему положила… Я бы так делать не стал. Мне еще свои пальцы дороги.

— И я бы не стал. Но у слепых псов вожаком всегда сука ходит, если ты не знал. Это я тебе для общего развития говорю.

— О как!

— Точняк. Такие вот дела… Жаль, что химеру отсюда не вытащить. Пока ходим — ее падальщики обожрут.

— Ладно, и так не зря сходили. Осматриваться не забывай.