Тени Монолита

Сталкеры сгрудились, заглядывая в контейнер, в котором лежал маленький кусочек слизи, изрядно напоминавший только что высморканную соплю.

— Лис, достань брызгалку с содой, полей ему на руки и на ботинки. Могла кислятина остаться.

Лис кивнул и потянул Леху к выходу из комнаты.

Я тем временем осматривал портрет. Почти в мой рост высотой, в раме с орнаментом из рун. Подпись готическими буквами.

— К чему это здесь? — спросил сзади Лось.

Я пожал плечами, посмотрел на двери по обе стороны от портрета. На одной была табличка с рисунком, напоминавшим антенну. На другой — с направленной вверх стрелкой.

— Это германские руны. Вон та справа — "тиваз". Символ непримиримости в бою. А слева — "альгиз". Переводится: "лось".

— Чего??

— Руна так называется. Символ жизни.

— Серьезно?

— Ага. Немцы любили такую символику, — я процитировал:

"…Руны найдешь
и постигнешь знаки,
сильнейшие знаки,
крепчайшие знаки,
Хрофт их окрасил,
а создали боги
и Один их вырезал…"

— А ты откуда это все знаешь?

— Монолит знает. Кто-то у нас в этих вещах разбирался, а что знает один — знают все.

— Круто. А нам что с этим делать? И откуда здесь фашисты?

— Не знаю пока. Но откуда — как раз понятно. Эти тоннели здесь с войны. Ставку Гитлера под Винницей построили всего за год, а она побольше будет.

— Значит это немцы выкопали?

— Скорее наши военнопленные. Мы еще не знаем, насколько эти тоннели здесь тянутся… — сказал я и толкнул правую дверь со "стрелкой". Она открылась. — Леха, давай первым. Я за тобой. Аномалии начались, а у нас с тобой все-таки костюмчики получше.

Леха поправил детектор, еще раз глянул на портрет Гитлера и пошел вперед.

…

Коридор поворачивал направо и дальше шел по прямой. Одна стена была пустой, если не считать нескольких светильников и кабеля. Вдоль второй шел ряд дверей. Все были открыты. Внутри комнат — столы, шкафы, стеллажи с какими то бумагами. Копаться в них сейчас желания не нашлось ни у кого. Посередине одного из кабинетов расположился роскошный "шокер". Леха направил на него детектор, потом потопал дальше. Предпоследняя комната была выложена кафельной плиткой.

— Медпункт тут был, что ли?

— Великовато для медпункта.

Я провел пучком света от нашлемника по стенам, заглянул в проем в стене. Еще одна такая же. Оборудование вывезено, только с потолка свисает хромированная хирургическая люстра.

— Операционная, — сказал Лось сзади.

— Может быть… Может быть…

Последняя дверь в коридоре вместо номера имела именную табличку. Готическими буквами было написано: "Standartenführer Brandt".

— Разобрать можешь? — поинтересовался Лось.

— Могу. Написано: штандартенфюрер Бранд.

— Типа генерала ихнего?

— Соответствует армейскому званию полковника, — Я толкнул дверь, — Заперто.

— Не проблема.

Лось отодвинул меня, примерился и засадил ногой в дверь над замком. Деревянный косяк расщепился и та распахнулась. Тоже стол, шкафы, бумаги. Рядом со столом стоял большой несгораемый шкаф. Я повернул ручку, потянул — дверь открылась. Пусто.

— Вряд ли мы здесь найдем что-то кроме старой бумаги, — сказал Лось.

Я кивнул.

— Согласен. Немцы здесь явно что-то исследовали, но когда комплекс нашли после войны, наши все вывезли. Осталась музейная макулатура и пост, который никому не был особо нужен.

— Но требования секретности здесь были очень высокие.

— В Союзе вообще все секретили по-черному.

Я взял одну из папок, лежавших на стеллаже. Штамп "Ahnenerbe", германский орел посередине, в углу штамп "Geheime Reichssache".

— Аненербе, "Секретно".

— Учил язык?

— Армейским переводчиком был.

— Разведка?

— Ага, — я полистал бумаги, положил папку на место и взял другую, — Отчеты какие-то. Лекарства, химия, опыты… Что-то они тут исследовали. Знать бы: что?

— "Аненербе" — это ведь оккультное общество какое то было у нациков? — Спросил Леха.

— Да. Мистика, оккультизм, происхождение индо-германцев, антропология…

— Кого-кого?

— В Рейхе слово "ариец" употреблялось только в разговорной речи. Правильный термин: "индо-германская раса". Или просто "германская".

— А как же Штирлиц, который истинный ариец?

— Ну это же кино, — я пожал плечами. — Там в "17 мгновениях" выдумок вообще довольно много. Например все эсэсовцы в парадной форме каждый день, а на самом деле они ее надевали два раза в год.

За разговором я наскоро просматривал остальные папки, пролистывая пожелтевшие листы с машинописным готическим текстом. Забирать ничего не стал, оставив документы на стеллаже.

— Возвращаемся. Ничего интересного.

Лось кивнул. Сталкеры потянулись к выходу. Я вышел последним и прикрыл за собой дверь. Балу посмотрел на меня и снова отвел глаза.