Тени на стене

Но ведь еще не поздно. У него есть время… Иностранец, как сказал Нечаев, явится за портретом только завтра во второй половине дня. А до этого… Но тогда как же быть с Бабушкиным? Не может же Мещеряк разорваться на части. Сказано: за двумя зайцами… Приподнявшись на локте, он тихо спросил:

— Спишь, Нечай? Нет?.. Есть дело…

Мальчишку Мещеряк уговорил остаться дома. Пусть порисует, ему ведь хотелось… А когда Егоркин освободится, он заедет за ним и отвезет к художнику. Договорились? Незачем тревожить Виталия Галактионовича в такую рань.

Игорек согласился скрепя сердце. Вздохнув, он исподлобья глянул на Мещеряка. А капитан–лейтенант не обманет?..

Мещеряк рассмеялся. Зачем ему обманывать? Кровь из носу, а Егоркин вернется к двенадцати часам.

— Буду. Как штык, — подтвердил Егоркин.

Оставив Игорька на хозяйстве, они спустились во двор. Егоркин обошел машину со всех сторон, ударяя ногой по скатам, а потом сел за баранку. Мещеряк устроился с Нечаевым на заднем сидении. Им еще надо было кое–что уточнить.

— Все понял? — спросил Мещеряк после того, как объяснил Нечаеву «ситуацию». — Проводишь бригаду. Бабушкина не выпускай из поля зрения. Потом выяснишь, куда едет бригада и на сколько дней. Я вчера не успел…

— Будет сделано.

— Ни о чем не расспрашивай, только наблюдай… Будем надеяться, что мой вчерашний визит не насторожил его.

Нечаев промолчал.

— Потом вернешься домой. Ключи у тебя?.. Я, наверно, приеду поздно.

Высадив Нечаева за квартал от дома, в котором жил аккордеонист Бабушкин, Мещеряк пересел к Егоркину. А теперь куда? Он и сам этого не знал. А впрочем… Гони, дружище Егоркин, жми на всю железку. К театру Красной Армии.

Ничего другого он придумать не смог. Разумеется, ему ничего не стоило раздобыть адреса двух–трех московских художников и попытаться найти у них то, что ему необходимо. Но у него не было времени для того, чтобы выяснять, в каких они отношениях с Кубовым, не было гарантий, что они не проговорятся Виталию Галактионовичу о его посещении. А рисковать он не мог.

Он отыскал служебный вход. Узкая дверь не предназначалась для зрителей. Боец с кирзовой кобурой, сидевший за столиком, при виде Мещеряка вскочил ц, позвонив караульному начальнику, передал Мещеряку трубку.

Никого из начальства в театре еще не было. Когда придут? Часам к двенадцати… Есть ли у кого–нибудь телефон на квартире? Есть, капитан может позвонить. Была бы у него машина…

Машина у Мещеряка была, и все уладилось значительно быстрее, чем он думал. Егоркин привез заспанного майора со слезящимися глазами, и тот, тщательно обнюхав удостоверение Мещеряка, спросил, чем может быть ему полезен.

— У вас есть картины?.. Мне нужен какой–нибудь портрет. Небольшой, примерно такого размера…

Театр не отапливался, и стены, выкрашенные масляной краской, отливали холодным блеском. В фойе не было ни ковров, ни дорожек. На картинах, которых еще не вывезли, застыли конники с шашками наголо, пулеметные тачанки и трехдюймовки времен гражданской войны. Картины были большие, и люди на них были изображены чуть ли не в полный рост. С портретов на Мещеряка глядели прославленные маршалы и герои: Чкалов, Кравченко, Грицевец…

— И это все? — спросил Мещеряк у майора, когда они окончили обход.

— Остальное мы вывезли. Правда, кое–какие вещи хранятся у нас внизу. Жалкие остатки… От выставки художников–фронтовиков.

— Давайте спустимся, — предложил Мещеряк.

В подвале пахло театральными декорациями — красками, клейстером и пылью. Картины, прислоненные друг к другу, стояли за какими–то ящиками.

Мещеряк поднял «летучую мышь», и при ее свете майор начал рыться в картинах. Ничего заслуживающего внимания… Впрочем, есть и несколько портретов. Этот не подойдет?

— Пожалуй, великоват, — ответил Мещеряк.

— А этот?

— В самый раз.

То был портрет молодого парня в суконной гимнастерке с треугольничками в полевых петлицах. На груди у него висела медаль «За отвагу». На Самохина он не был похож, но это уже не имело значения.

— Подойдет, — Мещеряк снова кивнул. — Чья это работа?

Майор наклонился, близоруко придвинул глаза к полотну и, выпрямившись, ответил:

— Кубова. Это его подпись.

Вот так удача!.. Мещеряк повеселел. Даже подпись подделывать не придется.

— Я его возьму, — сказал он майору. — Дать вам расписку?

Но майор вдруг заартачился. Без разрешения свыше он не имеет права…

— Разрешение будет, — нетерпеливо сказал Мещеряк. — Пошли.

Портрет он завернул в старую, во многих местах прожженную театральную скатерть, которую отыскал среди негодного реквизита. Потом, уладив все формальности, сказал Егоркину, чтобы тот отвез его в Столешников, а оттуда поехал за Игорьком. За час Егоркин управится? Вот и отлично…

Комиссионный магазин только что открыли. Мещеряк прошел в подсобку к директору.

— Вы ко мне, товарищ? Сожалею, но сегодня мы на комиссию не принимаем…

Мещеряк плотно прикрыл дверь. Он встречал людей этого сорта и знал, как с ними разговаривать.

— Надеюсь, мы с вами поладим… — произнес он тихо, по внушительно.

— Что там у вас?.. — директор протянул руку.

— Вчера к вам поступил один портрет. Он еще не продан.