Тени надежд (СИ)

Для часовых ежедневно менялись пароли и отзывы. Вспомнив некоторые рассказы Аристотеля о тайнописи (философ очень увлекался ею, именно он изобрел способ чтения скитал [46]лазутчиков) и секретной связи, Кассандр ввел дополнительное правило: при произнесении пароля, воины должны были переложить копье или другое оружие из одной руки в другую.

Македоняне решительно пресекали сборища граждан и любые проявления инакомыслия. Рассказы отца, Филиппа, Пармениона, даже Аристотеля, о городах, оказывавшихся в руках врага из-за предательства, не миновали внимания Кассандра, он оказался очень памятливым учеником. Будучи по складу характера недоверчивым, сын Антипатра стремился "перебдеть". От излишнего рвения в поиске врагов, подозрительности, способной отвратить верных, стратега удерживали опытные Амфотер с Гегелохом.

Союзники недооценили мальчишку и подарили ему много времени, а сами упустили уйму возможностей. Эллины, ушедшие с Александром, первоначально возвращались на родину, кто как сможет. В их рядах не было единства, ведь некоторые города поддерживали македонян охотно, без принуждения. Значительные силы сплотились вокруг афинянина Леосфена, а нашлись и такие, кто колебался, не зная, чью сторону принять. Гоплитов из Платей, Орхомена и других городов, осудивших Фивы на разорение, афиняне не желали принимать. Дело чуть было не дошло до кровопролития. Промыкавшись в Азии два месяца, кормясь грабежом, около двух тысяч эллинов, разбились на малые группы и разошлись на все четыре стороны. Буквально. Кто-то подался наемничать в города южного берега Понта, некоторые решили уйти на восток, в земли еще подвластные персам, чтобы там поступить на службу сатрапам, четыре или пять сотен воинов отправились на юг, догонять Антигона, а все остальные, кто как сумел, возвращались на родину, на купеческих кораблях, рыбачьих лодках. Многие так и не добрались до нее, застряв на островах с наступлением осени. Большой отряд зимовал на Лесбосе, а по весне, когда на острове появился Мемнон, некоторые эллины влились в его войско.

С Леосфеном осталось пять тысяч воинов. Афинянин собирался сохранить этот отряд, как боевую силу, и решил согласовать действия с вождями антимакедонского союза. Корабли не птицы и не могут пересечь море за считанные часы. Леосфен не очень-то делал становиться под знамена Харидема, полагая, что он не менее достоин возглавить войско Союза. Переговоры стратегов затянулись, и эллины просидели в Азии до начала боэдромиона [47].

Фессалийцы, которые с самого начала держались особняком, не признавая Леосфена главным, первыми потеряли терпение. В Абидосе они захватили много судов и суденышек самого разного размера и, связав их попарно, иной раз и по трое, соорудили паромы для перевозки лошадей. Две тысячи всадников, составлявших еще совсем недавно, наравне с гетайрами, ударную мощь македонской армии, переправились через пролив.

Леосфен остался, поскольку вдрызг разругался с фессалийцами. Когда уже гремела битва при Фермопилах, его отряд все еще находился на восточном берегу Геллеспонта. Наконец, когда погода уже портилась, прибыл афинский флот, войско Леосфена переправилось через пролив и двинулось на войну с Македонией.

Леосфен сразу предлагал Харидему осадить Амфиполь, но тому не терпелось разделаться с внутренней Македонией, взять Пеллу. Леосфен подчинился с неохотой, и его войско проследовало мимо Амфиполя так же, как и фессалийцы месяцем ранее. Тем вообще не было дела до македонян – они спешили на собственную войну. Освободившись от Александра, их вожди готовились вцепиться друг другу в горло, в борьбе за титул тага, верховного правителя Фессалии.

Сын Антипатра, хотя и имел в три раза больше воинов, не рискнул сразиться с эллинами, идущими на запад. Он чувствовал себя еще не совсем уверенно.

Наступила зима. Союзники довершили разгром Македонии и возвели на трон Пеллы во всем послушного их воле Линкестийца. Вот тогда-то торжествующие победители и обратили, наконец, внимание на Амфиполь.

Тридцатитысячное войско союзников подошло к городу в середине зимы. Вел его Харидем, а Леосфен, скрипя зубами, согласился на должность младшего стратега, ибо соперник в последнее время блистал успехами и его авторитет взлетел вровень с Олимпом.

Началась "правильная" осада.

Защищенную палисадом пристань на реке, афиняне взяли почти сразу, высадившись с кораблей. Правда, захваченное пространство было слишком мало, чтобы на нем развернуться. Пришлось союзникам сосредоточиться на другом направлении.