Тени ниндзя

Она кивнула и, улыбаясь, добавила:

– А море там синее-синее!

Она стояла слишком близко. Правда, я еще успел понять, что именно мне хочется сделать. Неужели она… В этот миг наши губы встретились.

Мне показалось, что это был самый длинный поцелуй в моей жизни. Потом мы долго стояли, обнявшись, словно боялись отпустить друг друга. Мне казалось, что я пьян. Пьян зверски. Голова кружилась. Хотелось целовать Танюшку еще и еще, раз за разом вдыхая ту удивительную свежесть, что была как нектар на ее губах… «Ну вот, – подумал я, пытаясь вернуть себе способность соображать, – теперь, почти в тридцатник, я, кажется, понимаю, что такое НАСТОЯЩИЙ первый поцелуй…»

Таня пошевелилась, приподняв голову с моей груди.

– Игорешкин, мне не хочется уходить. Но надо домой. Утром на работу. А ты… Ты ведь позвонишь мне завтра, правда?

– Это невозможно.

– Что?

– Это невозможно, чтобы я тебе не позвонил. Если такое произойдет, то, перефразируя древних, вот это снежное небо упадет на землю. Ты… Ты просто невероятная. Так не бывает. А раз все-таки есть, я обязан тебя съесть. Чтоб никому не досталась!

– Болтун! – Она, смеясь, ловко увернулась от поцелуя. Но тут же сама обняла меня и, целуя, прошептала: – Идем, нам еще маршрутку ждать…

Глава 3 Где-то. Когда-то

Только спустившись на площадку, Марн понял, что человек, смотрящий на водопад, мал ростом – едва по плечо юноше. Невысокий человек обернулся, его глаза, на миг отразив водопад, сверкнули лунным блеском.

– Ты пришел. – Человек шагнул и как-то сразу оказался рядом. Его жесткая ладонь легла на грудь юноши, и жгучий клубок внутри сразу растворился, оставив после себя приятное тепло. Марн отметил, что для своего роста человек прекрасно развит, у него широкие, сильные плечи, глубокая грудь и мощная шея. «Воин, он наверняка воин!»

– Сядь сюда! – незнакомец указал на то, что Марн поначалу принял за выступ скалы. На самом деле выточенное из цельной глыбы каменное кресло со спинкой. Юноша послушно сел. Рука незнакомца легла ему на плечо.

– Смотри на водопад!

И Марн принялся смотреть.

Поначалу ничего не происходило. Просто сияющая в неведомо откуда падающих лучах кипящая пена. Потом Марн заметил, что струи временами скрещиваются. Поле зрения раздвинулось, и он, как в бою, смог одним взглядом охватить все видимое пространство. И тогда увидел узоры, которые сами по себе сложились в образы и картины. Непонятные, туманные, будто просвечивающие сквозь плотную дымку. Что-то двигалось в этой дымке. Временами – стремительно, иногда – медленнее. А затем юноша ясно увидел горы. И без труда узнал их. Отроги хребта Заманг, в которых он бывал не раз. Отроги на границе с Северным Эстом, где путь в Королевство запирает замок Грозы.

Марн видел имперскую армию, штурм и черный дым над башнями. Видел знамя Бессмертного Короля и вылазку осажденных. Видел атаку Кланов, воинов, несущихся вниз по крутым склонам. Он знал: где-то там, среди них, его отец. А потом Марн увидел гибель Бессмертного. И как растерзали имперцев обезумевшие союзники. Никто не ушел…

Это было давно. Десять солнц тому бою. Отец вернулся, многие – нет…

– Что ты видишь? – голос пришел, будто из-под воды.

– Войну с Империей, штурм Грозы, гибель Короля.

Юноше показалось, что спрашивающий тяжело вздохнул. Потом наступила тишина. Лишь гул водопада и долгое молчание незнакомца… Юноша ждал.

Наконец прозвучало: «Пойдем…», и Марн поднялся с каменного кресла. «Неужели это все? – мелькнула мысль. – Но в чем моя задача, Цель Странствия?» В этот миг отдернулся занавес, скрывавший проем в обрыве террасы, донесся тихий музыкальный аккорд, и тени по краям проема едва заметно шелохнулись. Юноша в сопровождении незнакомца (жреца?) вошел внутрь…

Санкт-Петербург. Зима 2000 г.

На площади Мужества я в последний раз за этот вечер поцеловал Танюшку. Она села в маршрутку под номером четыре, я помахал ей рукой и пошел прочь, стараясь не оборачиваться. Для меня это плохая примета. Снег скрипел под ногами, а я шел и шел, пытаясь понять, что же со мной происходит. Состояние было даже приятным, но настолько непривычным, что… Мне не хватало воздуха. Хотелось вдохнуть еще и еще глубже, но легкие уже разрывались. Голова кружилась все сильнее. И тогда, чтобы не сверзиться носом вниз, я присел и невольно коснулся пальцами земли. Холодная, спящая, она показалась мне чем-то бо2льшим, нежели огромная глыба мертвой породы. Как будто на миг все стало прозрачным, но не для глаз, а по-другому, словно видел я всем своим существом. А видел я… Сначала это был просто гул, глухой и далекий, будто где-то там, под землей, вращались огромные каменные жернова. А потом мне показалось… может, это был голос? Слишком низкий и медленный, чтобы понять, что2 он говорит. Это ли Танюшка назвала «земля отвечает»? Надо будет спросить.