Тени Огнедола. Том 4 (СИ)

— Да, я в курсе, что ты — маленькая эгоистка с нездоровой склонностью к запугиванию собственных родственников. Ну, тут ничего не поделаешь. Надеюсь, тебе не слишком тяжело нести на своих хрупких плечиках груз такой ответственности, — Каюра легонько щелкнула Нерин по носу и поднялась на ноги. — Всего-то один мертвый маг, а сколько из-за него хлопот.

Нерин посерела, на что Каюра ухмыльнулась и будничным тоном спросила у Къярта:

— А скажи-ка еще вот что: когда вы появились в Огнедоле?

— Сегодня. Перед рассветом.

Женщина понимающе покачала головой и посмотрела на продолжающую мрачнеть Нерин.

— Что ж, надеюсь, весь этот хаос, что творится, никоим образом не был вызван тем, что «не желающие никому навредить» гости проделали дыру в пространстве. Это же все просто дурацкое совпадение, да?

Каюра собиралась пристыдить Нерин еще больше, но женщину прервала трель входящего вызова.

— Центр изучения Светоча, слушаю, — ответил Гериал.

— Командир, это вы?

— Кирай? — маг, до этого не выпускавший Къярта из виду, совершенно забыл о нем. Его пальцы судорожно сжали край пульта управления.

— Да, я. Ближайшие посты были полностью обесточены, понадобилось время, чтобы добраться до работающей станции.

— Добраться? Ты оставил остров? Что произошло? — мертвенным голосом спросил Гериал.

— Командир, я… мне очень жаль, я не уследил. Не знаю, что произошло: ушла ли она сама или ее кто-то увел. Я уже собрал поисковые отряды, они прочесывают прибрежные территории, но… простите, командир.

— Кирай. Где Рифа?

— Я не знаю, командир, — казалось, тот вот-вот потеряет остатки самообладания. — Она пропала.

Едко запахло плавящимся металлом.

Нефра, все еще латающий сердечник Светоча, обернулся и напряженно посмотрел на мага.

— Проклятье, Гериал! Возьми себя в руки! — Каюра кинулась к нему.

Нерин, оставшаяся рядом с Клыком, выглядела растерянной, но еще больше — напуганной. Все, что было в ней от Райза, сгинуло, как пламя задутой свечи.

— Кто такая Рифа? — спросила Кара.

Нерин бросила на них обеспокоенный взгляд и снова посмотрела на Гериала, в руку которого впились пальцы Каюры.

— Рифа… Рифа — дочь Гериала.

Тот, кто смог стать человеком

После Битвы Искупления и до уничтожения Лона друидов

Точная дата неизвестна

Между ними и людьми оказалось намного больше общего, чем Он полагал до своего обращения. Он не знал, превратится ли обратно в зверя, примет ли Брат его человеческий облик, существуют ли где-то еще такие, как они. Наверное, их стоило разыскать. К тому же, теперь Он мог войти в человеческое поселение и не быть облаянным собаками. И люди не должны были больше нападать на него.

Но для начала следовало научиться хотя бы ходить. Ходить, двигать руками, издавать звуки — как человек, а не как зверь.

Поначалу выходило не очень. Он быстро уставал, а голод донимал человеческое тело не меньше, чем звериное. Брат поймал для него лису, но сырое мясо оказалось дрянным на вкус, а от крови во рту остался противный, навязчивый осадок. Он хотел развести огонь и приготовить на нем мясо — так, как это делали люди — но ничего не вышло. Пламя отказывалось рождаться, сколько бы Он ни пытался, и в итоге, пересиливая рвотные позывы, мясо пришлось съесть сырым.

Он понял, что делать это не стоило, несколькими часами позже, когда живот скрутило так, будто он проглотил ежа вместе с иголками. Он пытался отрыгнуть съеденное, но в человеческом теле это оказалось сложнее, чем в зверинном. Когда все получилось само собой, было слишком поздно. Яд расползся по организму и принялся выжимать из него все соки.

Как бы Брат ни осуждал того, что с Ним произошло, он не оставлял его. Он притаскивал лечебные и до невозможности горькие коренья и травы, приносил воду, сделав из камня подобие ведра; сворачивался вокруг него клубком, чтобы согреть, когда Его била мелкая дрожь.

Лихорадка длилась несколько дней, пока однажды Он не проснулся в зверином теле. Боль, как и жар, прошли, и он наконец смог набить желудок свежей, еще теплой олениной, которую приволок заметно повеселевший Брат.

Не смотря на то, что человеческое тело принесло ему больше горя, чем добра, глядя на свое отражение в стоячей воде, Он думал о том, каким было его человеческое лицо.

Спустя какое-то время Он решил попытаться снова стать человеком. Он притащил к убежищу целый ворох веток, разгрыз на меньшие, сложил часть из них вместе, подражая людям, и поджег. Просить Брата следить за огнем и подбрасывать в него хворост нечего было и думать, так что Ему следовало поторопиться.

Он никогда не задумывался о том, как создать пламя. Оно просто появлялось тогда, когда он этого хотел. Превратиться в человека оказалось намного сложнее и больнее, чем в первый раз, но все же ему это удалось.

Бросая ветки в огонь, Он смеялся. Брат, прижав уши, косился на него из угла пещеры, в которой они обосновались, и вздыхал с упреком.