Тени Прерии. Чужой среди своих

— Совсем молодежь учить перестали… В шею не только, и не столько из-за артерий бьют. Там рефлекторная зона, как и напротив сердца, к слову, обширное повреждение приводит к практически мгновенной потере сознания и смерти от шока, даже ежели крупных сосудов не тронуть. Вот так вот. — А дальше все просто было. Она снаружи и в темноте, они на свету, да и девочке только казалось, что она все медленно делает, а по звукозаписи — всю обойму она отстреляла чутка больше чем за две с половиной секунды. И вторую — за три с половиной. Всем в округе показалось, что очередь из автомата тревогу подняла, а не из пистоля стреляли.

— Так вот всех врагов и перестреляла?

— А чего такого? Стрелять умела хорошо, патрон убойный, дистанция самая что ни на есть… Вот со врагами… Там помимо врагов она еще и парочку своих положила… тех, кто не вовремя наружу сунулся. Такие дела.

«А вот этого я ей никогда не скажу…»

— По частям вроде все понятно, где везение, где ошибки, а вот в общем сказать можешь? Как такое возможно — девчонка ничего толком не знающая и не умеющая против нескольких подготовленных бойцов?

Петрович задумчиво покрутил в своих, похожих на лопату лапах стакан и хозяйственно спрятал его в рюкзак.

— Я раз статейку читал. Там прохвесор говорил, что каждый пятый вблизи опасности собой владеть вовсе не может, мясо — учи его, не учи — все забудет и голову потеряет. Почему вояки всегда выделят «обстрелянных» — потому что там уже ясно — кто есть кто. Но это не всё — ожидание смерти сковывает, точность стрельбы на стрельбище и в бою — чуть не в двадцать раз падает. Потому основные потери и наносит артиллерия — они за передовой и не так боятся. Большая часть людей под огнем способны только на те действия, что им вбили на обучении до состояния рефлекса. Потому и требуют от солдата в первую очередь слушать и выполнять приказы, не задумываясь — потому что в бою голова отказывает. — я кивнул, все это нам объясняли еще на втором курсе, когда вбивали в длинноволосых шалопаев основы строевой подготовки.

— Вот так, Кругляш, и это по стрельбе, а в рукопашной ты ведь в глаза смотришь. Недаром даже в девятнадцатом веке только две армии ходили в штыковую, остальные при приближении неприятеля на сто метров, предпочитали драпать. Все обучение — только чтоб солдата до контакта когда глаза видны довести, и только надежду дают, что будет делать «как учили», а не застынет манекеном.

Но есть и более редкая порода людей. Они в бою не только на шаблонные действия способны — они все происходящее вокруг видят и, исходя из этого, действуют, и тут уже неважно — женщина это или ребенок — остальные по отношению к ним слепые и… ну как бы сильно заторможенные, будто в воде все делают. Такому практически невозможно научить, как говорится — талант.

— Забудь.

— Забыл, но все одно жалко, если талант пропадет…

— Если сдюжим — некуда будет такой «талант» применять. Для того сейчас и жилы рвем. А не выйдет… Вот тогда и подумаем. Давай дальше.

Закрыв глаза, слушал доклад и стыковал с уже известным. Выводы были неутешительные — бардак, но именно он, как ни парадоксально, оказался спасительным.

Начать стоит с того, что, по агентурным данным, проведение этой операции было связано с ошибкой. Из-за интенсивного радиообмена — наши эскулапы, разумеется, забили болт на рекомендации молчать в тряпочку — и оживленного воздушного движения, противник посчитал, что нашел местоположение штаба сепаратистов.

Реакция последовала мгновенная — «легкий» десантный батальон, прикрытый разведротой, без всякой техники стремительным броском перевалил горы и вышел в нужную долину, успешно избежав обнаружения. Это было очень плохо — противник, наконец, отошел от ошеломления первых дней и начал действовать профессионально и инициативно.

На месте они разумеется разобрались, что никакого штаба тут нет, но назад не повернули. После кровавой бани последних дней этические вопросы мало кого волновали. Видимо решили нанести максимально возможный урон при минимуме собственных потерь.

Впереди, как и положено, шла разведка. Её прикрытие, до роты десанта, залегло на краю периметра для обеспечения поддержки и отхода в случае сопротивления. Снайперы «отработали» часовых и пулеметные гнезда, а периметр изначально серьезного препятствия не представлял.

Все шло по плану до того момента, пока одной знакомой медсестрой не была открыта стрельба… Причем главная ее заслуга была исключительно в поднятой тревоге — услышав заполошную пальбу, ныне санитар, а в прошлом — морской пехотинец (интересно почему он пошел в санитары? Ну, да судьба его и тут нашла), Эгоян Арам Давидович, бросился не в сторону шума, а к ближайшему пулеметному гнезду. Обнаружив, что расчет уничтожен, он снял пулемет со станка (неправильно устроенное ограждение не позволяло вести огонь в нужном направлении), и открыл огонь по выдвигающейся через периметр.