Тени Прерии. Свои среди чужих

Даже сейчас стыдно вспомнить, как замирало сердечко в предвкушении изменения судьбы, от неведомого. Как бегали мурашки по спине от завистливых взглядов, когда на нее смотрели все, от соплячек до бабок, КАКОГО парня отхватила себе эта пришлая ведьма!

А волновалось сердечко не зря. Михась вместо всяких глупых нежностей, деловито сообщив обомлевшей «невесте» что все уже решено и через два с половиной года осенью свадьба, так же деловито и без особых любезностей охватил, будто железным кольцом рук, да и начал щупать свою будущую собственность — как поросенка при покупке. И если эту его неумелую грубость еще и можно было потерпеть, все же два года впереди, глядишь и научится, как с женщинами обращаться. Хотя от его руки, шарящей под юбкой, по всему телу побежала волна подергиваний — прям как у лошади, но стерпеть было б еще можно, да этот медведь грубо сдавил второй лапой и без того жутко болевшую грудь…

Словом, подхватила Ингу ласковая волна, да и понесла в неведомые дали, прям как в детстве, а ведь думала, что давно уже все прошло и не вернется. И полено это еще — ну откуда оно там взялось? Быть не должно там ничего подобного, прям как черти в руку подали, да еще и с сучком тем поганым.

Пока люди не навалились, да ведром воды не окатили — так в себя и не пришла. Вышло в итоге, за место радости одно большое горе. Еще и ни разу не надеванное лучшее платье сводной сестры порвала, да в грязи и крови из прокушенной губы извозюкала. Хорошо хоть у Михася кроме носа и рук переломов почти не было, так — трещины в основном, не те все же силенки у Инги, хотя утешение это слабое. Так собственными руками и порвала ниточку к счастью, да и парню жизнь покурочила знатно.

С того взгляда, что она увидела когда к нему в больницу ездили извиняться да вежливые слова говорить, все ей ясно стало. Кости хоть и не за пару месяцев, но срастутся, а вот этот брошенный на нее затравленный взгляд полный ужаса и детской обиды… Сотрется ли это выражение когда, о том впору перед свечкой молится.

Дядька за этот случай вожжами поучил от души, да на фоне собственных мыслей все прошло не слишком заметно. А вот то, что за обиду пришлось Красавку отцу Михася отдать, по сердцу резануло сильнее. Не корова была — золото, вся семья по ней убивалась, как со двора сводили, а что поделаешь — лечение оно не бесплатное. Но Инге и тут досталось больше всех, ведь кормилица эта единственным утешением ей с детства была, всех горестей свидетельница и утешительница. Бывало, обнимешь за шею, и все печали куда-то деваются…

Теперь этой утешительницы не стало, Мурка — дура и сочувствия у нее ни на грош, что ж чаще всего за наши ошибки расплачивается кто-то другой. Впрочем, и на отсутствие личной расплаты жаловаться не приходилось, одно дело — просто отказать, пусть и против воли родителей, таким мало кого в наши времена удивишь, и совсем другое — отправить не понравившегося женишка в больницу. В дополнение к уже имевшейся «истории» взять ее теперь замуж, мог только польстившийся на богатое приданное (а откуда оно у взятой из жалости сироты?) вдовец. И то, только чувствующий в себе достаточно уверенности чтобы «обломать» строптивицу.

Словом — хоть в омут головой или в лес в одиночку. Но хватит сожалеть о прожитой жизни, тем более что она, похоже, заканчивается — лес ротозейство и невнимательность не прощает. Инга раньше вполне могла ходить по нему, и даже в одиночку, за счет того, что очень хорошо «чувствовала» лес, за это он отвечал ей взаимным уважением. Но «слушать» и «слышать» это разные вещи и вот сейчас за невнимательность, кажется, будет расплата.

Потому как, во-первых, она залезла уже достаточно глубоко, чтобы изрядное количество желающих обратило внимание, на бредущий не видя дороги, но вполне приличный завтрак. Во-вторых — уж слишком долго, занятая жалением себя, не обращала внимания на холодный и расчетливый взгляд сверлящий спину.

Впрочем, просчет был хоть и фатальным, но объяснимым. Этот взгляд не нес агрессии, был просто внимательным, оно и понятно — вы ведь не ненавидите котлету на своей тарелке или петушка которому через пару часов предстоит стать супом, да еще к тому же смешивался то ли с одним, то ли с двумя взглядами полными восторга, радости жизни и желания поиграть. И только миг назад до нее дошло, что значит такое сочетание — на ней, как на заведомо слабом противнике, решили поучить охотиться малышей.

Рука непроизвольно дернулась вверх — перекрестится перед смертью, но так и не рискнула снять палец со спуска. Впрочем, оружие никакой надежды не давало, если при встрече с одним зверем был хоть какой-то шанс, даже если атака внезапна как сейчас, то при нападении с нескольких разных сторон шансов успеть перезарядить одностволку, нет никаких.