Тени прошлого

– Толстая Джорджина? – Я не мог скрыть изумления. – Что случилось?

– Давненько тебя не было в свете! – улыбнулась Серена. – Она вышла замуж за маркиза Конингсби.

Да, я действительно выпал из высшего света!

– Когда?

– Лет пятнадцать назад. Не могу поверить, что ты ничего не слышал. Правда, они много времени проводят в Ирландии. Для нее это был первый брак, для него второй, но чудо в том, что раньше у него рождались только девочки, а Джорджина сразу выдала двух мальчиков, первого, когда ей было сорок три года, а через год второго. Так что она теперь мать наследника первой и второй очереди.

– А он хороший человек?

– Замечательный! Внешне очень похож на Джона Тоу[79]. И боготворит Джорджину за то, что спасла его. Его первая сбежала с его другом, и он, когда встретился с Джорджиной, был совсем потерянный, а сейчас веселится, как ребенок.

Меня эта новость немало порадовала. Я смотрел на улыбающуюся и даже, в общем, привлекательную маркизу Конингсби и понимал, что уныние не всеобщее свойство даже в наш век мрачного жанра автобиографических «историй страданий». Для некоторых людей все складывается удачно.

– Как чудесно! – сказал я. – Надеюсь, ее мать дожила до свадьбы.

– Дожила. Но даже если бы нет, она бы встала из могилы, чтобы туда попасть! – рассмеялась Серена, и я вслед за ней, и она ушла к гостям.

Итак, поиски Дэмиана закончились, и я был рад их исходу, а заодно и тому, что мне удалось узнать в путешествиях по своей юности. Раньше я считал, что тайная любовная история шестьдесят восьмого года была лишь моей тайной и неразделенной страстью, которая привела меня к уединенному существованию, но теперь я выяснил, что Серену Грешэм и моего соперника любой истинный романтик назвал бы созданными друг для друга. Но я все равно верю, что, вновь обретя и осознав стремления своего сердца и соединившись наконец, хотя и лишь однажды, с предметом своей страсти, я придал смысл своей жизни, как прошедшей, так и будущей, до скончания моих дней. Что еще случится со мной, будет ли что-то важное в моей жизни или не будет ничего – увидим, но я узнал, о чем пишут поэты, и исполнен за это благодарности.

Я стоял в холле отеля с живописным полом из черного и белого мрамора, когда меня тронул за руку Пенистон Саммерсби. Мы вместе вышли на улицу, на все еще яркое осеннее солнце, и заговорили о том, что делать дальше, поскольку в таком поместье, какое было у Дэмиана, работы хватит на долгие годы. Я чувствовал, он хочет мне что-то сказать, дать понять, что знает, какая ему выпала удача.

– Это уникальная возможность. Я имею в виду, надо постараться быть ее достойным, – наконец решился Пенистон.

– Не сомневаюсь, что вы будете достойны.

– И я хочу продолжать дела, которые были для него важными. Потом еще, конечно, исследования в области рака, и я думаю, можно учредить несколько стипендий его имени.

– По правде сказать, вряд ли его интересовало увековечение собственного имени, но я с вами согласен. Давайте так и сделаем.

Пора было прощаться, но я видел, что Пенистон еще не закончил. Бедняга выглядел довольно растерянным, хотя, в конце концов, действительно несколько странно, когда тебе достается королевство стоимостью больше всего национального долга, и все потому, что сорок лет назад какой-то тип влюбился в твою матушку. А большего Пенистон никогда не узнает.

– Мама говорит, он был потрясающим человеком. Ей жаль, что мне не довелось с ним познакомиться.

– Думаю, он был храбрый человек. – И я действительно так думал. – Не боялся правил, которые пугают других людей. Устанавливал собственные правила, и этим нельзя не восхищаться. Он был настоящим. К этому многие стремятся, но мало кто добивается цели.

На этом мы пожали друг другу руки, и я пошел прочь вдоль по Брук-стрит.

Предыстория «Теней прошлого»

«Тени прошлого» существуют в том же мире, что и «Снобы», но, пожалуй, занимают более мрачную его часть.

Я долгое время разрабатывал тему романа о времени как таковом, о том, что каждому из нас – во всяком случае тем, кому за пятьдесят, – приходится прокладывать свой жизненный путь через три, если не через четыре совершенно разных исторических периода, прежде чем нам дозволено будет уйти на покой. Эти периоды различаются своими философиями, своими истинами, общественными нравами и модами. Но переменился не только мир вокруг нас – изменились мы сами. Мы уже мыслим не так, как в юности, не питаем былых предубеждений, не придерживаемся тех же идей, что и раньше. В книге неназываемый рассказчик, отправляясь на поиски потерянного ребенка Дэмиана Бакстера, вынужден столкнуться не только с прошлым Дэмиана, но и со своим собственным.