Тени прошлого

– Вряд ли. На той неделе я прихватил его с собой к Питеру, и в первое мгновение мне показалось, что нас обоих выставят.

– А зачем ты прихватывал его с собой? С чего ты стал его покровителем?

– Я и не знал, что я чей-то покровитель.

Люси посмотрела на меня с сочувственной улыбкой.

Может быть, неосознанное стремление искупить вину перед Джорджиной, превратив ложь в правду, заставило меня собрать группу гостей на ужин, когда вечеринка начала выдыхаться, и тем же вечером мы ввосьмером спустились в подвал по предательски крутым ступеням «Хэддиз», популярного тогда местечка на углу Олд-Бромптон-роуд, где можно было сносно перекусить, а также протанцевать до утра, и всего шиллингов за тридцать с носа. Мы часто проводили там целые вечера, ели, болтали, танцевали, хотя трудно себе представить, каким был бы современный аналог подобного заведения, поскольку сегодня вряд ли можно устроить в одном месте и то, и другое, и третье. Сегодня там, где играют музыку для танцев, она запускается с дикой, изуверской громкостью. Видимо, в то время как я перестал ходить на дискотеки, музыка там стала громче, но я не знал этой новой моды, пока совершенно нормальные люди сорока-пятидесяти лет не переняли ее и не начали устраивать приемы, которые должны войти в историю как самые провальные. Я нередко слышу, что ночной клуб, где можно посидеть и поболтать под музыку, предназначен для тех, кто старше меня на одно поколение: люди в вечерних одеждах сидят в «Мирабель» тридцатых-сороковых годов, танцуют под «Снейкхипс» Джонсона и его оркестр, потягивая коктейль «Белая леди», но, как и большинство общеизвестных мифов, это неправда. Возможность есть, разговаривать и танцевать была доступна и нам, и я сполна ею наслаждался.

«Хэддиз» вряд ли можно назвать ночным клубом. Он предназначался главным образом для людей, которые не могли позволить себе ходить в настоящие ночные клубы. «Хэддиз», «Анджеликс», «Гаррисон» – забытые ныне названия, но в те времена они заполнялись каждый вечер, меню предлагали незатейливое, но, как все успешные нововведения, они вполне удовлетворяли возникший спрос. Еда относилась к недавно появившемуся стилю деревенской кухни, но непритязательная трапеза сочеталась со сравнительно новым изобретением: публичными танцами не под оркестр, а под пластинки. Ими распоряжался своего рода диск-жокей – должность, понимание которой еще только зарождалось. Вино чаще всего было дешевым пойлом, а чего еще ожидать, когда платили мы, молодежь, но преимущество состояло в том, что владельцы не рассчитывали продать столик больше одного раза за вечер. Поужинав, мы оставались далеко за полночь пить и трещать о том, что занимало наши мятущиеся юношеские умы, и так из вечера в вечер, без каких бы то ни было возражений со стороны администрации, насколько я помню. Боюсь, они просто были плохими бизнесменами. Неудивительно, что их заведения не выдержали проверки временем.

В тот день по какой-то странной причине к нам, в числе прочих, присоединилась Серена Грешэм, когда я сказал ей, куда мы собираемся. Я удивился. Обычно она вежливо выслушивала наши планы на вечер и, изображая на лице сожаление, сетовала, что не может пойти. Но на этот раз она на мгновение задумалась и сказала: «Давайте. Почему нет?» Ответ мог показаться достаточно равнодушным, но при этих ее словах у меня в сердце заголосили певчие птицы. С нами была Люси, безуспешно пытавшаяся отделаться от Филипа, своего злого рока, – он навязался уже после того, как ее машина уехала в ресторан. Дэмиан, конечно, тоже пришел, и какая-то новая девушка, которую я до того вечера не встречал: Джоанна Лэнгли, роскошная голливудская блондинка, довольно неразговорчивая. Я слышал только, что она очень богата, одна из богатейших девушек того года, пусть и нового поколения, выросшего после отмены представления королеве. Ее отец основал фирму, продававшую по каталогу повседневную одежду или что-то в этом духе, и хотя деньги гарантировали, что в лицо ей никто не грубил, за спиной о ней говорили не столь приятные вещи. Мне лично Джоанна понравилась с самого начала. Сидела она слева от меня.

– Как тебе? – спросила она, когда я плеснул вина ей в бокал.

Я не понял, о чем она говорит, об ужине или о сезоне, но решил, что последнее.

– Пожалуй, неплохо. Я еще почти нигде не был, но компания собирается неплохая.

– А тебе? – подал голос Дэмиан, сидевший за столом чуть поодаль.

Я заметил, что он уже пытается опробовать свой сверлящий взгляд на Джоанне. Как и я, он наверняка знал, кто она такая.

Она удивилась, но кивнула:

– Пока да. А тебе как?

– Ну, я тут чужой. Спроси его. – Он шутливо дернул подбородком в мою сторону.

– Но ты же сидишь здесь, верно? – довольно жестко парировал я. – Что у нас еще есть такого, по-твоему?

Замечание было не вполне справедливым, но меня это мало беспокоило, поскольку я знал, что его энтузиазм не погасит ничто.