Тени прошлого

– А, значит, она мне не привиделась во сне. Теперь слушайте, Ханна. Вы ничего не ели, а так как уже поздно для ленча, почему бы нам не сделать себе бутерброды с сыром и не отправиться потом на омнибусе погулять по бульварам, по набережной Сены и не заглянуть на Монпарнас на часок в «Ле Солей д'Ор», а потом всерьез в «Мэзон Дарблэ»? – Закончив говорить, он отнял от лица полотенце. – Ну, как?

Хорошо бы. Мне нравилось кататься на омнибусе и гулять по берегу Сены, тем более что еще было тепло, и в «Ле Солей д'Ор» собиралась всякая богема – писатели, художники, поэты, музыканты, – и все они что-нибудь делали, играли, пели, читали стихи или прозу. Одни были очень хороши, другие просто ужасны, но когда я пару раз была там с Тоби, мне все очень понравилось.

Но я сказала:

– Нет, мне нечем платить за обед, Тоби, и вы это знаете.

– Я знаю, что вы чертовски независимы, – рассердился он. – Нет, нет, прошу прощения. Итак, вы не хотите, чтобы я платил, а у вас нет денег. Так?

– Да. До завтра.

– Значит, – он отложил полотенце, – вы сегодня позировали мне три часа, а я плачу по франку за час. Вот ваша доля за обед. Все улажено.

Мне это совсем не понравилось.

– Я не беру денег за позирование.

– Неужели? – Он погрозил мне пальцем. – Значит, это благотворительность? Мне не нужна ваша благотворительность, юная Маклиод. Вы что думаете, у меня нет гордости, что вы можете изображать щедрую леди со мной? Еще не хватало вашей благотворительности, тоже нашли бедного морячка! Клянусь небом, вы самая жестокая и бессердечная женщина, но на сей раз вам не удастся меня обидеть. Немедленно поднимайтесь, идите к себе и надевайте пальто, будьте хорошей девочкой.

Ах, какой это был вечер. Нет, ничего особенного тогда не случилось, но мне было приятно в обществе Тоби, и я знала, что воспоминания об этом вечере будут согревать меня еще много недель. Наверно, мне было особенно хорошо, потому что я знала, что Тоби должен на следующий день уехать надолго и мне не с кем будет поговорить, разве что во время работы в «Раковине». Меня не особенно мучило отсутствие друзей, потому что в каком-то смысле я всегда была одинока и привыкла к этому. В самом деле, я редко вспоминала о Тоби, когда его не было рядом, потому что мы были всего лишь добрыми соседями, но я также понимала, что когда он приезжал, жить мне становилось намного веселее.

Мы возвратились в десять часов, и, зная, что мадам Бриан всегда подсматривает из-за двери, когда мы проходим мимо, я взяла Тоби под руку, чтобы еще раз убедить ее в том, что я его женщина. Чем больше людей будет знать о моем защитнике, огромном сумасшедшем англичанине, тем спокойнее для меня. Когда мы добрались до нашего этажа, я поблагодарила Тоби за замечательный вечер и отправилась спать.

Утром, в самом начале восьмого, пришел старый Дюпюи измерить картину Тоби для черной с золотом рамы.

Незадолго до полдня я попрощалась с Тоби и пожелала ему всего доброго, потому что он вечером уезжал в Гавр. В «Раковине» поначалу было тихо, как всегда во время ленча, а к девяти часам все столики были заняты и четыре из них англичанами, которые пришли пообедать прежде, чем отправиться в Мулен Руж или какое-нибудь другое кабаре.

В десять часов я была в кухне и уставляла поднос всевозможной едой, когда туда чуть ли не ворвался папаша Шабрье, красный от злости.

– Два господина за угловым столиком. Один англичанин и второй – француз, – пролаял он. – Вы с ними говорили?

– Нет еще, – ответила я, не прекращая работы, потому что в это время мы с Арманом были обыкновенно очень заняты. – Я приму у них заказ, как только обслужу столик у окна.

– Я уже принял у них заказ, – сердито сказал он, насаживая листок бумаги на гвоздь для Луизы. – Англичанин кое-как говорит по-французски. Вы его знаете? Он не из тех, кто любит всякие глупые розыгрыши? Он мне сказал, что скоро придется нанимать другую официантку, потому что полиция вас завтра арестует.

Я чуть не задохнулась и ужасно покраснела.

– Полиция? – переспросила я. У меня сразу пересохло во рту. – Почему он так сказал?

– Откуда мне знать? – Папаша Шабрье не сводил с меня тревожного взгляда. – Господи, неужели это правда? Что же вы натворили?

– Ничего. Ничего. Это какая-то ошибка, уверяю вас. – Я была рада, что в субботу, когда мы открывали ресторан, я рассказала Луизе о том, как помогла молодому джентльмену, на которого напали апаши, и как меня обругала молодая леди, которая приехала за ним на другое утро. Папаша Шабрье был тогда с нами, так что слышал мою историю. – Наверно, это из-за того английского господина, которого я приютила у себя. Но я у него ничего не украла, честное слово.

Его это не убедило, и он махнул мне головой на дверь.

– Идите и поговорите с ними. Я отнесу ваш поднос.