Тени прошлого

Чапмен рассмеялся. Гаррисон протянул Тейлор кофе и шоколадный круассан на бумажной салфетке. Отхлебнув глоточек, она окинула взглядом комнату. Та была на редкость просторной, стены ее были обшиты панелями из розового дерева, пол застелен темно-зеленым ковром, огромное эркерное окно занавешивали тяжелые светло-зеленые портьеры. В этом здании размещалась нью-йоркская штаб-квартира Гаррисона Стоуна, и сама эта комната походила на музей. Две картины, украшающие противоположные друг другу стены, подозрительно напоминали полотна Моне. От комнаты так и пахло большими деньгами, а от мужчин, сидевших вокруг стола, — большой властью. Тейлор оказалась в непосредственной близости от людей, по сути, составляющих правящий класс страны, и каждый из них ждал ее советов. Ощущая в душе некоторый трепет, Тейлор достала из своего «дипломата» кое-какие документы.

Лорэн отпечатала для нее несколько экземпляров сводки статистических данных. Передав их Бернарду Чапмену, Тейлор окинула взглядом присутствующих.

— Как только подойдет Джон Фелтон, мы… — Не успел Гаррисон договорить, как дверь распахнулась и в комнату с шумом влетел Джон Фелтон. Он прямиком направился к единственному пустующему стулу.

— Я хотела бы предупредить, — начала Тейлор, — что это будет не лекция, а скорее обсуждение за круглым столом…

Справа от нее кто-то фыркнул.

— Рыцари Круглого Стола? — усмехнулся Бернард Чапмен.

— Именно так. Я не возражаю, если меня будут перебивать, и думаю, что каждого из вас заинтересуют результаты одного любопытного исследования. Я хочу положить их в основу разработки наших планов. Это отнюдь не панацея от всех наших бед. Но проанализировав данные результаты, мы сможем извлечь уроки из ошибок, которые совершают другие.

— Конгрессмены терпеть не могут заниматься подобными вещами, — покачал головой Роберт Молер.

— Как они могут не любить то, чего никогда не пробовали? — саркастически заметил Джон Фелтон.

Кое-кто от души рассмеялся. Тейлор не обратила на это внимания.

— Все мы знаем, — продолжила она, — что в период эмбарго на нефть, в середине 80-х, люди готовы были обвинить во всех своих бедах Ближний Восток. И в конечном счете это ударило по ним же. Американцы вдруг задумались о том, что означает повышение цен на газ при сохранении низкой цены за баррель сырой нефти. Если у арабского нефтяного шейха была возможность продавать нефть по цене три доллара за баррель вместо семнадцати долларов, то это означало только одно: американские нефтяные компании сами же и душат ценами американский народ! Их борьба за сохранение высоких тарифов на нефть была примером свободного предпринимательства, вышедшего из-под контроля. Гнев широкой общественности быстро обернулся против иностранных производителей и в защиту производителей американских.

То же самое наблюдается и в Детройте, — оценив впечатление, которое произвели на присутствующих ее слова, продолжила Тейлор. — Но только по другим причинам. В 1972 году доля отечественных производителей на рынке автомобилей составляла 90 процентов. Десять лет спустя она сократилась и составила чуть более 70 процентов. Сегодня на дорогах страны каждая четвертая машина — импортная.

— В этом виноват конгресс, потому что не ввел надежные ограничения на импорт, — пробормотал себе под нос Даррел Хьюбенс.

— Это лишь часть проблемы, — кивнула головой Тейлор. — Обвиняют кого угодно. Исполнительная власть, например, обвиняет профсоюзы, утверждая, что рабочие на конвейерных линиях получают вдвое больше за уменьшенный вдвое объем работы.

— Обвиняют даже общегосударственные правила безопасности — за требование пользоваться ремнями безопасности и контролирование уровня выброса выхлопных газов, — продолжил Хьюбенс. — И по-моему, они не так уж далеки от истины.

— Возможно. Но ведь иностранные производители тоже должны соблюдать правила безопасности, — парировала Тейлор. — Так что причина, по-видимому, не только в этом. Обвиняют даже Совет управляющих федеральной резервной системой за слишком жесткую кредитную политику, затрудняющую финансирование, а также систему образования за недопроизводство квалифицированных конструкторов и инженеров.

— Неужели вы хотите сказать, что за все это нельзя обвинять?

— Я просто говорю то, о чем думают все. Видите ли, работа в отделе по связям с общественностью заключается еще и в том, чтобы иметь дело не с правдой, а с тем, что, по мнению людей, является правдой. Вот тут-то и вступает в игру реклама. Японские производители автомобилей сделали ставку на восприятие американской публикой японского автомобиля.

— Что правда, то правда, — подтвердил Гаррисон, — после второй мировой войны американцы восприняли японские товары как низкопробную дешевку, но японцы преодолели это отношение благодаря своим рекламным кампаниям.