Тени прошлого

– Поначалу нам никак не удавалось найти никакой финансовой ниточки между сэром Джоном и подобными учреждениями, но потом, немножко подумав, я поручила Бонифейсу вести все дела в конторе, а сама сняла на месяц небольшой домик в деревне Линдонбрук, то есть в деревне сэра Джона Теннанта.

Я широко открытыми глазами смотрела на Эндрю Дойла.

– Бонифейс уже побывал там раньше в ходе своих расследований, – объяснил он, – а миссис Хескет там не показывалась, так что она сняла дом под чужим именем и подкупила почтальона его милости.

– Почтальона? – повторила я. – Подкупила?

– Я подкупила мальчишку, который носил почту из замка. Он такой хороший, простой мальчик, и я убедила его, что умею колдовать и могу наложить на него самое страшное заклятье, так что мне не страшно, расскажет он обо мне своему хозяину или нет.

– А что... что вы заставили его сделать?

– Ничего. Он заходил ко мне каждое утро и пил чай по дороге на почту. Письма он оставлял в кухне, а чай пил в маленькой гостиной и никогда не задерживался дольше, чем на пять минут. Этого было больше, чем достаточно, чтобы просмотреть письма сэра Джона Теннанта.

Иногда, как она сказала, их могло быть не больше двух, а иногда шесть. В основном это была деловая переписка, не вызывавшая никаких подозрений. Чайник уже кипел, на огне в кухне и за несколько секунд какое-нибудь не понравившееся письмо оказывалось вскрытым.

– За несколько секунд, – сказал Эндрю Дойл, – можно все сделать и не оставить следов. Я очень расширил свои познания под руководством миссис Хескет.

Она совершенно правильно рассудила, что если я жива, то нахожусь в каком-нибудь частном заведении в Англии или за границей, куда необходимо регулярно посылать чеки. Наконец-то, когда шла уже шестая неделя, мальчик принес нужное письмо, адресованное доктору Реджинальду Торнтону в больницу для душевнобольных в Йоркшире. Внутри был чек на пятнадцать фунтов десять шиллингов для доктора Реджинальда Торнтона и больше ничего.

– Это случилось три дня назад, – продолжал Эндрю Дойл. – Ничего особенного мы об этой больнице не нашли, разве что сэр Джон Теннант уже много лет оплачивает там место. – Он сжал зубы. – Наверно, он уже не раз использовал его или предполагал его использовать. Разве можно знать что-нибудь наверно, когда речь идет об этом человеке?

Миссис Хескет вздохнула за моей спиной:

– Ваш мистер Дойл и один помчался бы в Йоркшир, но мне показалось разумным прихватить с собой двух телохранителей, и мы все вместе приехали вчера в деревню Дорнингтон. Через несколько часов мы уже знали, кто работает в больнице из деревенских девушек, к тому же у нас был один из рисунков Тоби Кента, и нам сказали, что вас держат в больнице под именем мисс Смит, а девушка, которая убирает вашу комнату, – Стелла, дочь сапожника.

– Сегодня утром она не вышла на работу, – продолжил Эндрю Дойл. – Миссис Хескет уговорила ее не ходить, потому что мы не хотели, чтобы она предупредила Торнтона о наших расспросах. Остальное вам известно.

Я кивнула, чувствуя, что еще немного, и засну, потому что первое волнение и возбуждение схлынули с меня. Миссис Хескет отложила расческу и стала заплетать мне косу.

– Сейчас я не придумаю ничего лучше, дорогая, – сказала она. – Дня через два вы их вымоете, когда почувствуете себя посильнее.

– Спасибо, миссис Хескет, вы очень-добры. – Тут мне в голову пришла неожиданная мысль. – Как вы думаете?.. Нельзя ли мне снять комнату подешевле, где я могла бы отдохнуть? Я хочу сказать, что не могу возвращаться к мистеру Райдеру... да и, если я не позволю ему меня использовать, он меня все равно не станет держать.

Вы знаете, я очень благодарна мисс Джейн, и я ей напишу, но туда я не пойду. Наверно, маленькую комнатку снять можно. У меня есть немножко денег, недели на две хватит...

Эндрю Дойл ласково встряхнул меня:

– Ханна, перестаньте болтать чепуху. Вы поселитесь в доме, где за вами будут ухаживать, возле Грин-парка. Миссис Хескет будет навещать вас, когда сможет, и я тоже, пока не уеду в Мексику.

– Но, мистер Дойл, кто будет платить за это? – спросила я, немедленно огорчившись, и в голове у меня помутилось, что неудивительно после всего пережитого. – Кто оплатил коттедж, который снимала миссис Хескет, и двух боксеров, и все остальное?

Он улыбнулся:

– Ваш обожатель.

– Обожатель? Но у меня нет... О нет, вы не должны так говорить.

Голос у меня дрогнул.

– Ладно, я не буду, – сказал он, – но и вы больше не спрашивайте, кто платит за то, за это.

У меня не было сил спорить с ним. Миссис Хескет кончила заплетать косу и помогла мне лечь.

– Хорошо, мистер Дойл, – согласилась я, пытаясь изобразить улыбку. – Я не буду спрашивать. Я так благодарна вам обоим. Спасибо и еще раз спасибо.

Все остальное я помню как во сне. Большую часть путешествия я спала, а остальное время дремала. Потом я смутно вспоминаю кресло, экипаж, Эндрю Дойла, державшего меня в своих объятиях.