Тени сна (сборник)

Крон тщательно убрал в молельне, — разблокировал дверь и еще раз внимательно осмотрел святилище. Все было в порядке. Он отодвинул засов, немного помедлил у двери. Просто нестерпимо захотелось зайти в кельницу к Ане, увидеть ее, но, как ни было ему больно, он пересилил себя. Оставил светильник на алтаре, положил рядом кошель со звондами и вышел.

Он уже подходил к выходу, как вдруг завесь ритуального зала внезапно распахнулась и прямо ему на грудь выпал претор Алоза. От неожиданности Крон остановился. Претор повис на нем, крепко вцепившись в тогу, и, шатаясь, заглядывал в лицо мутным взглядом. От него несло перегаром и густым чесночным духом.

— Ба, сенатор Крон! — наконец выдавил он из себя.

Крон молча кивнул. Затем оторвал от себя руки Алозы и пошел дальше.

— Шекро! — повернув голову в пустоту коридора, позвал он.

— Сенатор, часть перста! — крикнул вдогонку Алоза. Он споткнулся, пытаясь поймать Крона за тогу, и уцепился за завесь.

— Вот бастурнак! — громко выругался он.

Крон продолжал уходить, не обращая на него внимания.

— Сенатор! — снова закричал Алоза. — Ведь вы слывете покровителем муз, не так ли? У меня есть для вас бо-о-ольшой сюрприз!

Крон остановился. Держась за завесь, Алоза подобрался к нему поближе.

— Ведь вы любите стихи? Просто обожаете, я ведь знаю!

Алоза помахал перед лицом Крона скрюченным пальцем.

— А у меня сейчас появился молодой и оч-чень талантливый стихотворец… — Претор захихикал и снова погрозил Крону пальцем. — И не только стихотворец!

Он попытался сорвать завесь, но у него ничего не получилось, и тогда он приподнял ее и, согнувшись, заглянул в ритуальный зал.

— Золотце мое, — позвал он умильным голосом. — Палуций! Выгляни-ка к нам, здесь хотят послушать тебя!

Из конца коридора послышались торопливые шаги. Крон оглянулся. На его зов спешил Шекро, раскрасневшийся, поправляющий на себе тунику.

Алоза продолжал уговаривать кого-то за завесью, и, наконец из-за нее появился пухлый голый юноша с красивым, почти женским лицом.

— Палуций, радость моя, — обняв за плечи юношу, заворковал Алоза, — почитай что-нибудь сенатору. Он ужасно обожает стихи!

Юноша капризно повел плечами.

— Да ну… — протянул он.

— Ну почитай, золотце мое! Почитай вот то, о гетерах, помнишь?

И Алоза захихикал.

Крон брезгливо осматривал Палуция. Что это ему приготовил Алоза?

— Ну ладно… — наконец согласился юноша и, посмотрев на Крона пустым, пресыщенным взглядом, стал нехотя декламировать:

Словно мяч в игре, гетера отдается в руки всем:
Здесь кивнула, там мигнула, здесь любовник, там дружок;
Этого рукою держит, а того ногой толкнет;
Этому кольцо подарит, а тому шепнет привет;
Здесь поет с одним, другому письмецо перстом чертит.

Алоза отстранился от Палуция и оглушительно захохотал. И тут же, икнув, захлебнулся. Неуловимым движением Крон ткнул его распрямленной ладонью в кадык.

Ничего не понимающий Палуций забегал глазами между сенатором и Алозой. Крон резко повернулся и зашагал к выходу. Сзади послышался глухой стук упавшего тела и испуганный вскрик Палуция.

«Надеюсь, что он очнется не скоро», — подумал Крон.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Ловко орудуя деревянной черпалкой, Крон с удовольствием съел из глиняного горшочка жирную и густую мясную похлебку и запил обед несколькими глотками вина. И только затем посмотрел на молчавшего все это время Плуста.

Плуст боялся. Боялся отчаянно. Это было видно по его лицу, еще более вытянувшемуся, по нервно бегающим глазам, ловящим взгляд Крона с мольбой и надеждой. Привыкший к паразитическому образу жизни, когда за него все решали другие, в этот критический для себя момент Плуст просто не способен был предпринять что-либо сам. Даже для своего спасения. Вот уже второй день он постоянно таскался за Кроном, бормоча что-то бессвязное и надоедая ему стенаниями и жалобами. Известный всему Пату как бабник, сплетник, обжора и пьяница, Плуст резко изменился. Бросил всех своих содержанок, абсолютно перестал интересоваться частной и политической жизнью — его занимали только два вопроса: насколько близко взбунтовавшиеся рабы подошли к Пату и как уберечь свою жизнь. Он практически перестал есть и, странное дело, начал поправляться. Страх пропитал его до такой степени, что он, беспробудный пьяница, ни с одного застолья на вышедший своими ногами, даже не мог пить.

— Что нового в Пате? — спросил Крон. Хотел, посмеиваясь над Плустом, сыто рыгнуть, но побоялся, что получится ненатурально. Да Плуст сейчас и не понял бы издевки.

Плуст судорожно сглотнул слюну.

— Бунтовщики уже в двух переходах от Пата… — выдавил он. Суетливо схватил кубок с вином, поднял его, но тут же поставил.

— Как вы думаете, сенатор, Тагуле удастся разбить их?

Столько муки было в его вопросе, что, скажи Крон «да», лицо Плуста осветилось бы радостью. Крон не стал экспериментировать. Криво улыбнулся и покачал головой.