Тени солнечного города

- Кофейку? - миролюбиво спросила Ирина, вытерев платочком выступившие от смеха слезы.

- С удовольствием, - улыбнулся Аркадий.

- У меня еще печенье есть. Будете? - поинтересовалась Ирина, с тоской глядя на помойное ведро, где покоилась пустая коробка из-под торта. Аркадий кивнул. Ирина приготовила кофе, они сели друг против друга за стол в кабинете Арестова, обсудили план действий и пришли к обоюдному соглашению, что начать следует с проверки бывшей девушки Семена. Кто это такая, предстояло выяснить у матери Семена Нинель Абрамовны Гольденшейн.

Глава 8

Первые подозрения

Тяжелая металлическая дверь, обитая дешевым дерматином с внешней стороны, открылась не сразу, хотя они договорились о встрече заблаговременно по телефону. Арестов не стал придумывать никакой истории, а честно рассказал матери Семена о том, что он адвокат и ведет дело, где в качестве обвиняемого выступает человек, по его мнению, невиновный в смерти Елизаветы Самариной, и теперь Аркадий собирает информацию о Лизе, чтобы выяснить все ее связи и вычислить настоящего убийцу. Нинель Абрамовна поотпиралась некоторое время, но все же согласилась встретиться, пригласила их к себе и тактично намекнула, что к чаю у нее ничего, кроме самого чая, нет. Аркадий намек понял, купил по дороге дорогой торт, и они вместе с Ириной прибыли по указанному адресу.

Наконец щелкнули замки в количестве пяти штук, и Нинель Абрамовна предстала перед Аркадием и Ириной во всей своей красе. Роста Нинель Абрамовна оказалась маленького, но выглядела в глазах окружающих тем не менее значительно, потому что очень сильно раздавалась вширь, особенно в той части, которая располагалась ниже предполагаемой талии. Предполагаемой, потому что точно определить место нахождения этой части тела у Нинель Абрамовны было бы затруднительно, так как область возможного поиска была тщательно замаскирована внушительного размера грудью. Они поздоровались, Аркадий продемонстрировал свое удостоверение, Нинель Абрамовна мельком, но внимательно взглянула на него и пригласила их войти.

- Проходите, проходите, - засуетилась она. - Такое горе, такое горе! Я совершенно сама не своя с тех пор, как узнала о несчастье, которое совершилось с Лизой. Семен, когда узнает, тоже будет сам не свой, - Аркадий протянул ей торт. - Боже мой, зачем вы так потратились?! - воскликнула она и подхватила коробку. - Проходите в комнату, сейчас я заварю чай, и мы побеседуем. - Нинель Абрамовна провела их в гостиную, усадила в мягкие кресла и вышла.

Аркадий огляделся. Гостиная, по всей вероятности, была просторной, но огромное количество мебели разных эпох и поколений, непонятным образом втиснутое в помещение, делали комнату маленькой и неуютной. Похоже, в этом доме не выбрасывали ничего. В комнате стояли четыре кресла: два совсем новых, дорогих и модных, два старых, потертых, купленных во времена тотального дефицита еще в 70-е годы. Часть комнаты занимала полированная финская стенка, до отказа забитая посудой, рядом с ней стояли массивное антикварное бюро на львиных лапах и стул, украшенный головой дракона, вероятно, наследство от прабабушек или прадедушек. Два стола: обеденный, покрытый красной бархатной скатертью, и журнальный, заваленный огромным количеством старых пыльных журналов. Но семья Гольденштейн далеко не бедствовала, достаток угадывался в мелочах и определенно присутствовал. Телевизор был очень дорогим, видеомагнитофон и музыкальный центр - тоже. Да и мать Семена была одета хоть и безвкусно и нелепо, но дорого. За фигурой она не следила, но кожа была гладкой и нежной, как у девочки, лицо светилось здоровым румянцем, волосы были тщательно уложены и подстрижены у хорошего мастера.

Нинель Абрамовна вернулась и, ловко маневрируя между мебелью, вкатила в комнату столик на колесах, на котором красовались чашки из тонкого великолепного фарфора, китайский чайник, тарелка с порезанным тортом и сахарница. Она разлила по чашкам чай, раздала всем по кусочку торта, наконец села, вопросительно посмотрела на Аркадия и опять запричитала:

- Семен у меня единственный сын. Вы должны понять меня, как мать я не могла ничего ему сказать о смерти Лизы. Он ведь так ее любил, так любил! Семен сейчас в Израиле у своего дяди, вернется только через два месяца.

- Из-за чего они расстались с Лизой? - спросил Аркадий.

- Разве ж я знаю? Уехал с ночевкой к друзьям, вернулся - и весь белый. Я к нему: что, сыночка, случилось? А он молчит. Только спустя месяц мне признался, что с Лизой у него разрыв произошел. Но он так страдал, так страдал! Я его и отправила за границу.

- Значит, вы не знаете, почему они поссорились?

- Нет, нет, я ничего не знаю, - торопливо сказала Нинель Абрамовна и улыбнулась. По «честным» глазам Нинель Абрамовны Аркадий понял, что мать Семена знает все, но ничего не скажет потому, что не хочет компрометировать сына. Значит, действительно Семен изменил Лизе на той вечеринке. Но почему он это сделал, если так любил девушку? Неужели он и правда так напился, что ничего не соображал? Хотя не это важно, а важно другое.