Тени солнечного города

- Ах, это! - Аркадий наконец-то понял смысл ее вопроса и расхохотался. - Это моя ассистентка - жутко волнуется о моем здоровье и допекает каждый вечер.

- И как твоя жена смотрит на такую трогательную заботу? - осторожно спросила Маша и как-то странно посмотрела на него.

- Я не женат.

- И что, никогда не был?

- Нет.

- Надо же! Куда только женщины смотрят? Что только им надо? Ой, прости… - спохватилась Маша и покраснела. - Прости, это не мое дело.

- Да ничего страшного. Я сам виноват. Слишком работой загружен. Ну и вообще… - Он не договорил. Маше ни к чему было знать, что значило для него это «вообще» в течение предыдущих четырнадцати лет.

- Есть хочешь? - перевела она разговор. - Правда, я не ожидала, что ты приедешь сегодня. Но у меня есть колбаса и сыр, могу соорудить тебе бутерброды.

- Если тебе не трудно. Я с удовольствием перекушу, - обрадованно согласился Арестов, и ему стало неловко, что, кроме конфет и бутылки вина, он не догадался ничего больше купить по дороге.

Она провела его в комнату, усадила в кресло и ушла на кухню. Аркадий огляделся. Комната была чистой и просторной. Обстановка была бедной, но угадывалось желание хозяев сделать все, чтобы придать убогому жилищу комфорт и уют. Стены с потускневшими обоями были увешаны фотографиями в рамочках, на окне занавески из недорогой ткани, но очень хорошо сшитые и приятной расцветки, кружевные старомодные салфетки на комоде и телевизоре, тщательно задрапированная тканью мягкая мебель, много икон в углу…

Он подошел к стене с фотографиями: на одной из них была Маша, почти такая же, какой он ее помнил, на другой - Громов в военной форме. Вот Громов обнимает Машу за талию, они смеются и смотрят друг на друга с любовью…

Вернулась Маша с тарелкой, доверху наполненной бутербродами, на столе появились бокалы, бутылка вина, конфеты и кофе. От переживаний, вызванных встречей с Машей, у Аркадия зверски разыгрался аппетит, и он начал с жадностью поглощать бутерброды.

- Ну ты и обжора, - рассмеялась Маша. - А почему ты вино не разливаешь? Давай выпьем за встречу, как-никак не виделись столько лет.

- Прости, ну я и свинья, - оправдывался Аркадий, прожевывая четвертый по счету бутерброд, - просто не ел целый день, некогда было.

Он откупорил бутылку великолепного красного вина и разлил его по бокалам. Они чокнулись и выпили, опустошив бокалы до дна. Он, не спрашивая желания дамы, разлил еще по полному бокалу. Они опять выпили. Вино смягчило неловкость. Аркадий перестал чувствовать скованность и откровенно посмотрел на Машу. Она тоже расслабилась, ее болезненная бледность сменилась легким румянцем, потускневшие глаза оживились.

- Ну что, подруга, рассказывай теперь, что произошло с твоим благоверным? В драку, наверное, ввязался? - попытался он предугадать события.

- Хуже, Аркаша. Намного хуже. Андрея обвиняют в убийстве молоденькой девушки, и не только в убийстве…

- Что значит - не только в убийстве?

- Не могу я, Аркаша, погоди… Язык не поворачивается вслух сказать. Я так виновата, Аркаша, так виновата! Из-за меня это все случилось. Если бы не я, он не очутился бы ночью в парке. Ничего не произошло бы. А он, дурак, еще и очки свои потерял - без них он почти ничего не видит, только силуэты и яркие цветовые пятна, вот и вляпался в историю.

- Господи, Маша, не пугай меня. Что значит - ты во всем виновата? Давай ты мне подробно все расскажешь.

- Подробно не получится, Аркадий. Да и неинтересно это. Поначалу все хорошо было, до того момента, пока отца Андрея не арестовали, обвинив в связи с ГКЧП. Как только это произошло, все пошло под откос, и с каждым днем мы катились все дальше в пропасть. Квартиру в центре потеряли, по гарнизонам мотались, две войны пережили… У нас такая жизнь была, Аркаша, - все наперекосяк! Знаешь, я ведь не этого ждала от жизни. Думала, что со мной не может ничего плохого произойти. Думала, буду счастлива! Но - не сложилось. Деток не нажили и живем в помойке. А теперь еще это! Андрей очень хороший человек, я люблю его, но война сломала его и изменила. После ранения головы он зрение потерял. Надежда была, но, пока я денег набрала, операцию делать было уже поздно. Это его подкосило окончательно, пить начал, не сильно, но… Меня от запаха перегара так воротило, что я не могла даже с ним близость иметь, а он все время настаивал.

- Он бил тебя? - тихо спросил Аркадий, заметив на скуле у Маши шрам.