Последовав импульсу, я подняла один из валяющихся на полу листков Кросса и достала карандаш. Первые штрихи сами собой очутились на листе, и в этот раз я была довольна нарисованным. В этот раз я нашла выход, как запечатлеть глаза Бастиана Тремблэя. Черные струйки в его белках выглядели бы зловеще на чьем-то другом лице. Черная, как ночь, радужка эллиптической формы и вертикально расположенные зрачки. Это были нечеловеческие глаза. Но тем не менее самые прекрасные из всех, которые я когда-либо рисовала. Я обрисовала их самым запоминающимся лицом из всех, что я знала. С темными линиями на коже, темными полосами на лбу и губами, чувственными и одновременно нежными, которые управляли его сущностью. Я затаила дыхание, когда зажала карандаш в зубах, чтобы растушевать пальцем заключительные штрихи. Моя рука дрожала, таким настоящим казался рисунок. Мне казалось, я прикасаюсь к щекам Бастиана. Чувствую его ресницы кожей, его губы становились живыми под кончиком моего пальца. Я замерла, все казалось таким реальным.
Звонок на урок вырвал меня из разглядывания, и я напомнила себе, что должна была еще вскрыть шкафы. Время шло. Если Кросс и вправду сбежал с кольцом Бастиана, с каждым часом он будет выигрывать расстояние. Он будет отдаляться от нас, и Бастиан…
Последний раз взглянув на рисунок, я сложила его пополам и спрятала. Затем я открыла шторы, чтобы пустить свет в комнату, потому что тени нагоняли на меня страх. Спешно я обыскала письменный стол Кросса, нашла пару скрепок и ручку, от которой я бесцеремонно оторвала прищепку. Вооружившись этим набором, я вернулась к неожиданно массивному канцелярскому шкафу и посвятила себя замку. Я засунула прищепку от ручки и скрепку в замок, надавила и попыталась шаг за шагом открывать отдельные штифты замка. Прищепка снова и снова выпадала у меня из рук, мне приходилось начинать сначала.
– Открой уже эту штуковину! – выругалась я, и, будто мои слова как-то повлияли на это, замок тут же открылся. – Да! – крикнула я и опустилась на край стоящего сзади стола. – Да-да-да!
Я бросила прищепку и аккуратно открыла дверь.
– Что у нас тут есть хорошего? – прошептала я, вытерла вспотевшие руки о школьную юбку и приблизилась к шкафу.
Темная кожаная папка лежала под целой кучей распечаток. Рядом другие папки разных цветов и вручную начерченная таблица. Я осторожно взяла таблицу в руки и попыталась разобраться, о чем шла речь.
– 100P до 70P = А, – прочитала я и сморщила лоб. – 69Р до 60Р = В.
Что это значит? Это являлось доказательством? Наконец мне все стало ясно, и я выругалась.
– Да это же чертов шифр! – пробурчала я и бросила записку. Когда другие цветные папки оказались лишь сборниками математических задач, я практически опустила руки. – Здесь нет ничего интересного!
Я в смятении вытащила все документы из шкафа и, не углубляясь, пролистала лишь верхние страницы. Распечатка из брачного агентства заставила меня сморщить нос и только усилила мое подозрение, что кольцом Кросс хотел впечатлить женщину. Затем мне на глаза попалась коричневая кожаная папка. Я отложила «Сердцем к сердцу» – распечатку из брачного агентства в сторону, откинула кожаную обложку и выложила все содержимое на стол.
– Что это такое? – спросила я себя и села на офисный стул. От того, что я увидела, у меня пробежали мурашки по телу, и я долго не решалась перевернуть первую страницу, чтобы просмотреть остальную стопку. Я закусила губы, чтобы подавить всхлипы, так как воспоминания от увиденного нахлынули на меня огромной волной.
–