Тени судьбы

Лорелин кивнула, и на обветренном лице Бергиля отразилось облегчение ведь не каждый день простому кучеру приходится сталкиваться лицом к лицу с Царственной особой; ну, лакеи - это вообще другое дело, они часто помогают лордам и леди, но их специально этому учили, не то что кучеров.

Бергиль взял свой чай, ломоть хлеба и холодную оленину и присел к огню, чтобы поесть с дамами, вместо того чтобы, как обычно, поболтать с другими возничими у их костра: предстояло перегнать повозку в центр, и у Бергиля просто не было времени. Хаддон пришел от соседней повозки, чтобы присоединиться к ним. Они сидели и ели совершенно безмолвно, вглядываясь в цветные разводы окружавшей их тьмы.

Когда они заканчивали завтракать, из мрака появились Игон и Джарриель верхом на конях.

- Миледи Лорелин, - спросил Игон, - вы готовы двинуться в путь?

- Да, лорд Игон. - Лорелин встала и улыбнулась Хаддону, делая ему знак, чтобы он не вставал. - В конце поедет другой.

Игон повернулся к Джарриелю:

- Пусть будет так. Труби сигнал к отъезду.

Джарриель поднял рог к губам, и раздался зов, который разнесся вдоль вереницы повозок и по всей степи. Аруу! (Готовьтесь!) И в ответ послышались крики: "Аан!" (Готовы!) "Леи! Аан!" Они доносились и спереди, и сзади, и с севера.

Джарриель ждал ответа с юга, из долины Сражения, с темных холмов слева от обоза, но его так и не последовало. Он снова протрубил зов, и снова ответили все, кроме южной стражи.

- Принц, что-то не так, - сказал Игону помрачневший Джарриель. - Южная стража не отвечает. Возможно...

- Ш-ш-ш! - прошептал Игон, подняв руку, и в наступившей тишине они услышали топот лошадиных копыт.

- Труби сбор! - закричал Игон, выхватывая из ножен сверкающий меч.

Джарриель поднес рог к губам. "Аан! Хаан!" - призывный звук расколол воздух, в котором все громче был слышен топот коней. "Аан! Хаан! Аан! Хаан!"

И тут, вырываясь из маслянистых теней, окутавших мрачные холмы, появился враг: гхолы на конях Хель, гремящих копытами по земле, обрушились на стоявший обоз с дикой яростью - жестокие оперенные копья, пронзающие тела людей, разящие кривые сабли, врезающиеся в невинную плоть; смерть проносилась на раздвоенных копытах, не щадя ни женщин, ни детей, ни стариков, ни больных и раненых. Секущие лезвия и пронзающие острия залили потоком крови застигнутый врасплох караван. Одни, ошеломленные, стояли недвижимо - и гибли, как скот на бойне. Другие бросались бежать и на бегу падали - так погибла Сариль, пытавшаяся укрыться в повозке.

Один из коней Хель задел на скаку Лорелин, и её отбросило к стене повозки и затем на землю, лицом в снег. Она напрасно пыталась подняться, опершись на руки, и в то же время вдохнуть: ничего не получалось, воздух был словно выжат из её легких.

Капитан Джарриель, убитый, пал наземь подле нее, грудь его пронзила стрела с зазубренным наконечником. Лорелин попыталась дотянуться до него, но не смогла - руки и ноги не слушались её, она не могла дышать, и темные точки кружились перед глазами. Взгляд Лорелин помутился, но, наконец, ей все же удалось с усилием втянуть в себя глоток воздуха, легкие прерывисто заработали, а по лицу заструились слезы. Она услышала свой стон, но не смогла остановиться.

Плача от невыносимой боли, она поднялась на четвереньки и увидела Хаддона, бившегося с конным гхолом; воин держал в одной руке меч, а в другой - горящий факел. Черные глаза адского создания глядели с мертвенно-бледного лица, когда его кривая сабля рассекла горло Хаддона, и убитый воин рухнул рядом с телом погибшего Бергиля.

Запряженные лошади рвались и дико ржали от страха, чувствуя запах коней Хель. Некоторые обезумели и понеслись по равнине и холмам, и повозки переворачивались, погребая под собой лошадей.

Посреди всего этого хаоса воины напоминали туго сплетенный узел. Несколько гхолов набросились на принца Игона. Меч молодого лорда разил неустанно, и противники падали один за другим под копыта Ржавого.

Лорелин видела, как рухнул в снег с распоротым горлом конь Хель. Но мертвенно-бледный всадник освободился, вскочил и послал в молодого воина оперенную стрелу.

И тут Игон увидел принцессу, стоявшую на четвереньках там, где её сбили на землю. "Лорелин!" - закричал он и пришпорил Ржавого, прорубаясь к ней сквозь ряды врага. Но гхол верхом на коне преградил ему путь, и черты Игона исказила ярость. Меч и кривая сабля скрестились, высекая искры. Клинок гхола со звоном разбился вдребезги, и, когда тот поднял руку, чтобы укрыться от удара, меч Игона рассек его запястье и бледную шею: отрубленные рука и голова разлетелись в разные стороны, белое, похожее на труп тело гхола рухнуло в снег.

И снова Игон погнал коня к Лорелин, выкрикивая её имя, и снова гхолы преградили дорогу, на этот раз атакуя целой группой. Трое, затем четверо обрушились на принца и теснили его, но клинок Игона врезался в противника, движимый яростью и силой отчаяния. Игон воскликнул: "За леди! За леди Лорелин!" - и ещё один гхол пал замертво с расколотым надвое черепом.