Тени у порога

Лядов задумался. Незримые ученые, гоняющие экипаж «Артемиды» по экспериментам, явно создали условия, чтобы участники броска на Камею варились в собственном соку. О результатах не сообщают, с родственниками и друзьями дозволены к обсуждению лишь общие темы, Пространство, этот титанический потомок древнего Интернета, свелось к обширной, но банальной Большой энциклопедии. Им даны только базовые знания и личный опыт. Значит... Лядов почувствовал, что случайно подобрался к какой-то неожиданной и очень важной мысли. Вадковский большими глазами уставился на него. Смотря в упор на Романа, Лядов думал: «Либо для институтов и СКАДа с нашим уходом с Камеи ничего не изменилось — псевдоноогенные феномены могут проявляться везде, даже рядом с Землей, либо они допускают, что в нас после посещения Камеи появилось нечто, и они просто ждут проявления этого, маскируя ожидание под карантин. Так или иначе, ученым известно что-то, связанное с феноменом Камеи, чего не знаем мы. Либо знаем, но не придаем значения. Либо видели, но не осознали. В любом случае неизвестно сколько нам еще сидеть на станции. Это не стандартный карантин, это же ясно. В нас нет никаких вирусов. Похоже, устаревшими средствами наука хочет вскрыть тайну, которая ей не по зубам. Остается брать тайну измором. Или признать правоту стелларменов».

Глядя на Лядова, Вадковский покачал головой — мол, я тебя не понял, и вернулся к борщу.

«Почему я не сказал это вслух? — удивился Лядов. — Потому что сеансов ментоскопирования больше не будет и можно... что? Фантазировать как угодно? А раньше нельзя было? Может быть, я боюсь, как бы сами ученые и лаборатория не оказались псевдоноогенным феноменом?» Лядова поразило, что такая простая мысль не пришла им в головы три недели назад, в системе звезды ЕМГ 72, на борту опустевшей лаборатории, ведь Камея тогда ясно показала, что космическое пространство для нее не преграда.

— Слава, — сказал Трайнис, — ты что такой таинс-с...

Глаза его округлились.

Вадковский и Лядов повернули головы. Но тут им стало не до Трайниса.

В уши вошел ровный напряженный гул, заполнил тело до макушки, выплеснулся наружу, быстро заполнил кают-компанию. Свет померк. Полумрак начал синеть. Пространство резко загустело. Вязким стало все, даже мысли оказались вялотекущей субстанцией. Только сознание не изменилось, странно отделившись, он испуганно металось среди тягучих образов и понятий. Движения стали плавны — приходилось преодолевать плотность синего света, льющегося непонятно откуда.

— Что это? — медленно вставая, нараспев спросил Вадковский. Выпущенный из рук бутерброд, неторопливо крутясь, падал в тарелку. От бутерброда во все стороны летели крошки.

— Спо-кой-но, — сквозь зубы сказал Трайнис. Получилось так, будто он запинается. В иной ситуации он вскочил бы первым, но сейчас медленно, словно нехотя отрывался от дивана. В глазах недоумение — тело отказывается подчиняться!

Лядов сидел не шевелясь, с застывшим лицом. Сердце бухало в груди. Опять. Это она. Даже здесь достала.

Из-за темного поворота, ведущего на камбуз, а может быть просто из стены на середину кают-компании вышел стеллармен. Остановился, огляделся. Двигался он как ни в чем не бывало — легко и спокойно. Звездный человек был облачен в облегающее черное с серым. Даже на голове было что-то вроде подшлемника. Вид у него был подтянутый, хищный, но в глазах струилось всегдашнее живое умиротворение, вроде поволоки. Отсутствовало на лице выражение терпеливости. Значит, то, что он сейчас делал, доставляло звездному человеку радость.

Лядов выдохнул:

— Ангрем... Фу ты. Я уж подумал, Камея до нас дотянулась.

Синий полумрак толчком вспух, пытаясь раздвинуться под напором разбежавшейся сферической волны, центром которой был стеллармен, затем с колыханием сжался. Все по привычке напряглись, ожидая неприятных ощущений, но ментального удара не последовало. Взгляд звездного человека прояснился, став строгим и решительным.

— Следуя нашей договоренности, Станислав, я хочу сделать тебе глубокое ментоскопирование по методу стелларменов, — быстро проговорил Ангрем.

— Да... — Лядов замялся. — Эксперименты и обычное ментоскопирование... никаких результатов... нам не говорят.

Лядов задумался. Это было нелегко в синей тягучести. А вдруг все уже известно, просчитано, разложено по полочкам, и результаты от них вовсе не скрывают? Через час вспыхнет экран и Сергей Георгиевич объявит: «Карантин завершен. Ознакомьтесь с выводами общей комиссии». Выводы окажутся жутко интересными и все объясняющими. А завтра их отпустят домой.

Стеллармен внимательным взглядом обежал стены и потолок кают-компании.

— Кроме малозначащих узкоспециальных биологических тестов три недели карантина не прояснили случившегося на Камее. От вас ничего не скрывают.

— Стеллармены разве входят в комиссию? — чудно, нараспев спросил Трайнис. Слитность длинной фразы далась ему нелегко.

— Неофициально. Мы передали комиссии архив наблюдений с нашего корабля, побывавшего на Камее.