Тени в лабиринте

– Ну, это не проблема. В понедельник я лично проверю и перезвоню тебе. А что, собственно, произошло? Ты можешь объяснить толком, в конце концов?

– Хорошо. Вы знаете, кому принадлежал этот паспорт? – спросил Голиков, переходя на официальный тон.

– Если не ошибаюсь, это паспорт убитого водителя такси. Только я никак не возьму в толк, при чем здесь наш паспортный стол?

– Дело в том, что во всей этой истории имеется одно маленькое «но». Моисеев появился в Верхнеозерске после того, как отбыл срок. Между тем, в паспорте отсутствует отметка, что он выдан по справке. Поэтому вы сейчас вернитесь к себе и постарайтесь выяснить, кто и на каком основании выдал Моисееву паспорт.

– Да, это действительно странно, – Григорьев, на глазах изменившись в лице, еще раз внимательно просмотрел паспорт. – Могу я взять его с собой? Это ускорит решение вопроса.

– Возьмите, но для порядка оформим передачу. Сейчас я еду к прокурору, как только что-нибудь узнаете, моментально звоните прямо туда, – ответил Голиков.

Глава пятая

Возле входа в кафе на скамейке расположилась группа ребят. Знакомых среди них не было. Серов, стараясь сохранять спокойствие, вошел внутрь и осмотрелся. Посетителей в зале, несмотря на субботний день, было немного. На эстраде рослый длинноволосый парень деловито проверял аппаратуру. Состав ансамбля полностью сменился.

Дима смутно чувствовал, что теперь все изменилось и никого найти не удастся, но злость не давала ему остановиться и прекратить поиски. Кто-то ведь должен зайти сюда, хотя бы случайно, мимоходом. Связь с Тюкульминым после тюрьмы была потеряна автоматически, что касается Севы, то он сменил место работы.

Размышления были прерваны резким дружеским ударом по плечу, вслед за чем последовал громкий возглас:

– Привет, кореш! Не узнаешь?

Дмитрий обернулся и попал в объятия Жоры, веселого и одетого с иголочки. От радости перехватило дыхание.

– Вот так встреча! А ты, небось, думал я еще там торчу? Нет, брат, свое мы уже отсидели. Чего молчишь? Сторониться старых знакомых стал? Быстро ты сменил облицовку, быстро. – По тону Жоры нельзя было понять, всерьез он говорит или шутит.

– Да ты что, Жора, здравствуй! – смущенно произнес Дима, во все глаза глядя на приятеля. – Просто никак не ожидал тебя здесь увидеть.

– А почему такой озабоченный? Какие-нибудь неприятности?

– По мелочам, Жора, в основном по мелочам.

– Бери пример с меня, чудак, – сказал Жора, увлекая под локоть Диму к свободному столику в углу, – я сейчас на «химии», и то на седьмом небе от счастья, что так отделался. Свобода, брат, великая вещь, и особенно остро это начинаешь понимать там.

Серов чуть прикрыл глаза. Ему вдруг вспомнилось, как они отмечали в камере Новый год: тайком зажигали скрученную в фитиль паклю из обрывков полотенца, плавили сахар в алюминиевой кружке, заливали водой, размешивали и пили по очереди, по маленькому глотку, прямо-таки замирая от наслаждения. Потом наступало состояние легкой эйфории, сердце начинало учащенно биться, и, казалось, стены становятся шире, раздвигаются куда-то в стороны.

– Ты извини, – продолжал болтать без умолку Жора, усиленно жестикулируя, – но в карманах у меня сегодня как назло не густо и угостить тебя не смогу.

– О чем речь! Это я должен тебя угощать, – подхватился Серов.

Через несколько минут официантка принесла бутылку красного вина, салат и бутерброды.

– Конечно, это не черепаший суп с трюфелями и не жюльен под грибным соусом, но, с другой стороны, и не тюремный рассольник, – Жора лукаво подмигнул, ловко откупоривая бутылку.

«Рассольник, – подумал Серов, – в миску обязательно клали картошку, две-три крупные картофелины. Когда на обед был рассольник, наступал праздник. Одно время даже ходили непроверенные слухи, что в соседней камере дают по четыре картофелины на нос».

– Я все-таки не догоняю, – Жора чокнулся с Дмитрием, – что тебя мучает? Выкладывай, я ведь вижу, на душе у тебя неспокойно.

– Ох, как мне это все уже осточертело! – махнул рукой Серов. – Из-за того, что я оступился только один раз, понимаешь, мои мучения, кажется, никогда не закончатся.

Дима сделал паузу, сглотнул слюну и продолжил:

– За историю с пистолетами я расплатился сполна, то есть, я так сначала думал. СИЗО, эти невыносимые допросы, унижения, потом колония… На заводе смотрят на меня с недоверием, товарищам покойного отца стыдно на глаза попадаться, у матери со здоровьем плохо, совсем за последний год сдала. Но это, оказывается, не все, – Серов взъерошил ладонью волосы. Один пистолет конфисковали, другой остался у Тюкульмина, помнишь, я рассказывал?

– Еще бы.

– Так вот, из этого пистолета, будь он неладен, убили человека.

Нахмурившись, Жора наклонился к Серову и тихо спросил:

– Таксиста?

– Ну, только бы мне добраться до Тюкульмина!

– А почему ты так уверен, что стреляли именно из твоего пистолета?