Тени в переулке

Как-то я зашел к своему приятелю Яше – он командовал в Столешниковом переулке мастерской металлоремонта – и рассказал о встрече с Борькой Бу-Бу.

– Скоро сядет, – сказал мой товарищ, ходячая энциклопедия теневой жизни.

– Почему?

– Да он же подставным фраером работает. Числится начальником трикотажного цеха. Материально ответственный, все бумаги подписывает. А что в них – дурацкой башкой своей понять не может. А за ним серьезные люди стоят. Они числятся рабочими да грузчиками. Что, кроме цепей, возьмешь с пролетариата? А Борьке срок обломится приличный.

Так оно и вышло. О разоблачении банды расхитителей даже написала газета «Ленинское знамя».

Бу-Бу сменил бежевый костюмчик на лагерный клифт и поехал перековываться в край вечной мерзлоты.

Позже я познакомился со следователем, который вел дело Борьки, и он рассказал, что у него при обыске, кроме хорошей одежды, ничего не нашли. На сберкнижке лежала скромная сумма, а у жены изъяли несколько недорогих украшений. Ему платили большую зарплату, давали ездить на персональной машине и руководить работягами. Огромный навар с производства имели совсем другие люди, о которых Бу-Бу ничего не знал.

Основа жизни любого теневого производства – сырье, а его распределяли люди из министерств и главснабов. И не просто рядовые чиновники, а начальники главков и министры. Они выделяли сырье, а если надо, то и импортное оборудование.

Так, знаменитым в Москве королям подпольного трикотажа Шокерману, Райфману и Гальперину в их цех при больнице для душевнобольных были поставлены вязальные машины из ФРГ, закупленные, естественно, для некоего госпредприятия.

Но один росчерк пера министра отправил купленное за валюту оборудование в подвал сумасшедшего дома, где три богатыря-теневика наладили массовое производство мужских трикотажных рубашек.

Я был хорошо знаком с Ильей Гальпериным еще со стародавних времен, когда он руководил крошечным магазинчиком на углу проезда МХАТа и продавал из-под прилавка дефицитные венгерские носки.

Он жил у жены в доме на улице Горького, в котором нынче располагается книжный магазин «Москва».

Несколько раз, когда мы встречались в ресторанах, Илья приглашал меня догулять у него. Там-то я и познакомился с его подельниками.

Скажу сразу, эти люди не были вхожи в высокие кабинеты. Не та у них была стать, не те манеры.

Многие, в том числе и я, писали о теневых королях. Но во всех публикациях проходила мысль, что это были отщепенцы, расхитители-одиночки, не типичные для нашего общества коммунистического труда.

Я много занимался теневиками и могу сказать, что это не так. В «стране, где делались ракеты и перекрывали Енисей», существовала помимо официальной еще одна легкая промышленность – теневая, приносившая определенным людям многомиллионные доходы.

Но они не могли существовать без тех, кто за хорошие деньги связывал теневиков с государственными, партийными и карательными структурами. Эти персонажи не попадали на страницы газет, так как находились под «крышей» крупных госчиновников. Но без них не мог существовать теневой бизнес. Я видел нескольких таких людей, но с самым удачливым был знаком лично.

Итак, Саратов. Лето. Гостиница «Волга» на главной улице города. Гостиница была построена в начале прошлого века и описана Алексеем Толстым.

Я приехал в командировку писать о подвиге оперуполномоченного Коли Соколова. Это было личное поручение тогдашнего министра генерала Тикунова, поэтому в Саратове меня встречали, как коронованную особу.

Вполне естественно, я жил в люксе с мебелью красного дерева и тяжелыми бархатными гардинами.

Соседний люкс занимал весьма вальяжный мужик лет сорока пяти, безукоризненно одетый, холеный. Каждое утро за ним приходила «Волга», и он уезжал по каким-то важным делам.

Однажды в буфете на нашем этаже что-то случилось, и его закрыли. Но внизу у входа находилось молочное кафе. Так уж получилось, что мы одновременно пришли туда.

– Что у вас есть молочное? – спросил я буфетчицу.

Она посмотрела на меня с нескрываемым удивлением и, блеснув золотым зубом, ответила:

– Только кагор.

Я оглянулся и увидел за столиками мужиков, с утра оттягивающихся этим божественным напитком.

Я взял яичницу и кофе, то же сделал мой сосед, и мы, оказавшись за одним столиком, познакомились.

Звали его Вадим Николаевич Самохин. Он сказал, что приехал в командировку решать целый ряд организационных вопросов. А как позже выяснилось, этот человек умел решать любые вопросы.

Именно он, в миру скромный юрисконсульт маленькой фабрики в подмосковном Железнодорожном, обладал необычайным умением проходить в самые высокие кабинеты. Трикотажные машины из ФРГ, пробитые для трех богатырей-трикотажников из психбольницы, были забавной мелочью по сравнению с меховой операцией.

В конце шестидесятых именно Самохин с помощью своих подельников в Совмине и ЦК подготовил и пробил решение о передаче некондиционной пушнины с предприятий легкой промышленности в сеть бытового обслуживания. Об этой гениальной афере написано мало, хотя она стала золотым дном для чиновников и цеховиков.