Тени воллюста

– Игорь. – Стасов позволил пожать себе руку. – У вас с Мухиной пополнение. Говорит, вы вдвоем не справляетесь. Это так?

Игорь сперва посмотрел на Ладу, а потом мельком взглянул на улыбчивого парня. Приятный, гладковыбритый, в бежевом кардигане и голубой рубашечке. В голове Игоря завыла сирена и громовой голос оповестил: «Срочно отведите женщин в подвал и отключите им воду! Это не учебная тревога! Повторяем, это не учебная тревога! В городе – красавчик!»

Только кого это трогало? У Игоря в бюро отродясь не бывало женщин. По крайней мере, тех, кого он бы мог назвать своими.

– Вроде бы справлялись. И к сроку успевали. – Он пожал плечами. – Если Лада Глебовна считает, что помощь нам не повредит, значит, так оно и есть.

Глаза Лады за очками сверкнули, будто где-то внутри полыхнула позеленевшая от злобы печь, грозившая рвануть.

– Просто Игорь Юрьевич полагает, что я не дотягиваю до его стандартов.

Игорь ощутил, что второй раз за утро улыбается. На сей раз – кривой ухмылкой сбитого арлекина, которому досталось от пролетевшего грузовика.

– Вероятно, произошло недоразумение. Я полностью доверяю Ладе Глебовне. Но пускай будет третий – лавров хватит на всех.

– Что ж, молодец. – Стасов стукнул по столу, вполне довольный тем, что подчиненные нашли общий язык. – Игорь, это Виктор Шувалов. Вечный работник второго этажа, на подхвате у дизайнеров. Теперь – ваш третий столп.

Игорь пожал Шувалову руку. Встречное касание оказалось мягким, почти женским. Когда с этим было покончено, Стасов дал понять, что у него осталось незаконченное дело, попахивавшее гарью, и они втроем покинули кабинет.

Пропустив Шувалова вперед, Игорь взял Ладу за руку. Она обернулась, и по ее движениям Игорь догадался, что она ждала подобного жеста. «Хорошо, – с облегчением подумал он. – Топор войны еще может врасти в землю. Хорошо».

– Послушай, извини. Я…

– Не переживай. Я всё понимаю: проблемы с ней, а не со мной.

– «С ней»?

– С женой. Ты делаешь мне больно.

Игорь опустил глаза и обнаружил, что пережимает запястье Лады так, что его пальцы побелели. Охнул и отпустил.

– Я перестану быть тупой и скучной сукой, – заявила она.

По телу Игоря прокатилась волна раздражения, распахнув рот быстрее, чем он успел взять себя в руки.

– Знаешь что? Катись к чёрту.

Щёки Лады запылали лихорадочным румянцем. Она переменилась в лице, напомнив выглянувшую из подвала бешеную ласку. И одержимый зверек облизывался, готовясь перегрызть связки на лодыжках жертвы, чтобы потом, дождавшись, когда она упадет, с писком вцепиться ей в глотку.

– Прости, я…

– Не надо. – Лада притянула опешившего Игоря к себе и поцеловала в губы. Быстро, до легкого зуда. – Женщина всегда понимает больше, чем говорит, и делает меньше, чем может. Мы всё исправим.

Ничего не понимая, Игорь проводил удалявшуюся Ладу взглядом. «Мы всё исправим» – от этих слов веяло приторным, обманчивым теплом. Гадая, что означает поцелуй, печать примирения или обещание чего-то неприятного, он вышел из западного коридора и направился к себе.

Вскоре накатила тоска, вызванная мыслями об отстраненности Ирины, и Игорь с головой погрузился в работу.

Тень восьмая

Неожиданный хруст вывел ее из задумчивости. Ирина посмотрела на обломки карандаша, оставшиеся в руках. Второй за час. Перевела взгляд на монитор. Колонка «Горький сахар» пестрела комментариями. Публикация о стендап-комике телеканала «ТНТ» вызвала приятный резонанс в застоявшемся болоте женских страстей. Кто ж знал, что тощий любитель зубоскалить обожает, когда его порют в звуконепроницаемом подвальчике на Красной Пресне?

Мысли опять обратились к рассказу гинеколога из Иркутска. К собственному удивлению, Ирина принялась повторять про себя слово «смелая». Кто смелая? Мамаша, разучившая с псом пару новых трюков? Врач, чей язык стоило сделать закладкой в кодексе этики? Или девочка, сказавшая «А что такого? В интернете все так делают»?

Да, в интернете много чего делают. Но Ирина так не смогла бы. И возможно, уже никогда не сможет. Ничего. Даже по-настоящему заняться любовью с Игорем. Без стеснения и боязни того, что над головой опять раздастся сотрясающий рев чудовища. И лапа, отбивающая по лицу такт словам. И…

– Ир, очнись.

Ирина вздрогнула, не сразу сообразив, что в кабинете есть кто-то еще. Петровская бросила папки с данными телеметрии на стол и уютно пристроила себя в кресле. Ее глаза округлились при виде карандашного побоища, засыпавшего клавиатуру.

– Ты чего?

– Рукам волю даю. – Ирина осознала, как жалко и двусмысленно прозвучал ее ответ, учитывая реанимированное прошлым вечером воспоминание.

– Там Тулупина опять всех созывает. Через пять минут.

– Что на этот раз?

– Похоже, в Берлин направят кого-то другого.

– Господи, а я-то тут при чём? Я всего лишь веду сраную колонку.