Тени восторга

Нильсен пошевелился. Вытянутая рука двинулась, одновременно появилось подобие дыхания. Роджер едва подавил крик. Рука опять дернулась, так слабо, что было различимо лишь мышечное усилие. Что-то изнутри старалось сдвинуть неподвижное тело, и не могло. Слабо затрепетали ноздри, чуть приоткрылись губы. Задергались пальцы.

— Помогите ему, — приказал Консидайн.

Тот, кто дежурил в комнате, тотчас начал действовать. К нему присоединились остальные. Роджер даже не заметил, когда они вошли в комнату, и решил, что их вызвали звонком, едва тело начало подавать первые признаки жизни. Они окружили мертвеца, деловито и без спешки занимаясь чем-то, непонятным Роджеру. Впрочем, он надеялся, что им повезет. Все это время Консидайн почти не шевелился, только освободил место для работавших, все это время глаза его оставались прикованными к закрытым глазам Нильсена, а его воля ждала мгновения, когда сможет объединиться с проявившейся волей умершего.

Однако все усилия оставались напрасными. Роджер не знал, сколько прошло времени. Вдруг он осознал перемену. Лицо Нильсена сначала залила восковая бледность, а потом оно стало стремительно сереть. Даже для непосвященного это означало поражение, почти пойманная удача ускользала из рук. Смерть забрала своего новобранца, несмотря на всю прежнюю видимость, теперь он в самом деле умер у них на глазах. Консидайн жестом остановил своих помощников.

— Смотрите, — властно произнес он. — Смотрите как повелители. Не упустите мгновения, превратите это в победу внутри себя. Эта смерть будет в вас жизнью, почувствуйте ее, вообразите ее, впитайте ее в себя так же, как любое переживание. Живите ею, питайтесь ею и живите.

Он поднялся на ноги и сделал Роджеру знак следовать за собой. Они молча вернулись в холл. Только здесь Консидайн заговорил.

— Теперь отдохните. На этот раз нам не удалось, но мы еще победим, и вы увидите или услышите об этом. Пока же делайте, что можете, чтобы увиденное стало частью вас и вашей воли к бессмертию и победе. Если хотите есть, то вот вам пища. Потом я опять к вам зайду, сегодня мы вряд ли двинемся куда-нибудь. А теперь мне надо навестить короля.

Он кивнул и ушел, и вскоре Кейтнесс, сидевший у постели короля в комнате наверху, услышал, как открылась дверь, и оглянувшись, увидел его у входа. Священник резко встал.

— Как поживает наш гость? — спросил Консидайн. — Вы убедили его, как напрасна месть, мистер Кейтнесс? И, следовательно, как она глупа?

Почти с усмешкой Кейтнесс сказал:

— Вольно вам говорить о глупости и бесполезности, пролив кровь мучеников ради собственной глупости. Зачем вы пришли сюда?

— По более веской причине, чем та, по которой вы посетили Хэмпстед не так давно, — ответил Консидайн. — В ту ночь это был не самый мудрый ваш поступок, из-за этого король должен выбрать сегодня свое будущее. Лучше бы вам держаться своих учеников, мистер Кейтнесс, морали, которую вы понимаете, и догм, которых вы не понимаете. А сейчас оставьте нас, мне надо поговорить с королем.

Кейтнесс посмотрел на Инкамаси.

— Если вы хотите, чтобы я остался, — начал было он, но тот покачал головой.

— Идите, — сказал Инкамаси, — так мы с ним лучше поймем друг друга. В этот раз я постараюсь не забывать себя.

Консидайн придержал дверь перед священником, закрыл ее и вернулся к стулу у кровати. Он помолчал и улыбнулся Инкамаси.

— Могу ли я с вашего разрешения сесть, сэр? — спросил он, и в его голосе звучала такая сила, какой король не помнил за все время их странного союза.

— Это еще одно оскорбление? — спросил он, сдерживая гнев.

— Ничего похожего, — ответил Консидайн, — и вам следует это знать. Разве не я сделал из вас то, чем вы стали, и могу ли я оскорбить дело рук своих? Поэтому я жду ответа — могу ли я с вашего разрешения сесть?

Король слабо шевельнул рукой.

— Я думаю, вы только водили меня за нос, — горько ответил он, — но вы можете играть мной как хотите — только теперь я это понимаю. Садитесь или стойте, делайте что хотите, я могу лишь наблюдать за вами и в глубине души противостоять вам.

— Ну, стоит ли так к этому стремиться? — ответил Консидайн. — Вы уверены, что человек может победить, не испытав поражения? Вы уверены, что он может обрести цельность, если не познал отчаяние? Есть много причин избегать трудов, а религии всегда прощали человека. Отчаивайтесь, если хотите, и надейтесь, что отчаяние может вас спасти. Молите богов, я не отказываю вам в праве на молитву.

— Есть единственное подчинение, которое я признаю, — воскликнул Инкамаси, — и я верю, что святость, восторжествовав однажды, восторжествует вновь!

— Да будет так, — был ответ. — Но тогда скажите мне, что вы намерены делать.

Наступила долгая пауза, потом король сказал:

— Я знаю, на земле мне нет места.

— Для Инкамаси места на земле достаточно, — ответил Консидайн. — В Африке нет места для короля Инкамаси, это верно. Вам лучше знать, есть ли такие места в Европе. Не знаю, смогут ли ваши друзья в Лондоне воспринимать ваш титул так же, как я, например.