Тени заезжего балагана

Прежде чем развеять подозрения Уми, Дзиэн достал из рукава своего одеяния небольшой мешочек и развеял его содержимое за бортом лодки. Что лежало внутри мешочка, Уми так и не успела рассмотреть, но сам старик явно знал, что делал, потому как напряжённые морщинки между его седыми бровями будто бы чуть разгладились.

– Эта храмовая земля поможет нам уберечься от ненужного внимания, – проговорил старик, наблюдая за тем, как лодочник отталкивается от причала длинным бамбуковым шестом. – Даже если кто-то посмотрит на нас с берега, он увидит тут совершенно других людей. А лодочник не услышит того, чего ему слышать не положено.

– Сколько предосторожностей, – протянула Уми. – Что же за тайну вы храните, почтеннейший, раз она требует такой оглядки?

Действия Дзиэна пробудили в Уми любопытство, почти угасшее после известия о смерти дядюшки. Впервые с той горестной минуты мысли об утрате отошли на второй план, и Уми приготовилась внимать каждому слову каннуси.

И старик не заставил себя долго ждать.

– Вы знаете, почему Ганрю носит именно такое название? – спросил Дзиэн, испытующе глядя на Уми и Ямаду.

– Как-то не задумывалась об этом, – пожала плечами Уми.

– Я здесь совсем недавно, так что почти ничего не знаю о Ганрю, – покачал головой Ямада.

– Говорят, всё дело в причудливой форме песчаной отмели, которая, если взглянуть на неё с высоты, напоминает драконий глаз. Сходства с этим древним и благородным существом добавляет и сама река Ито, которая извивается и блестит, словно покрытое чешуёй драконье тело.

– Весьма поэтичное сравнение, – отметил Ямада.

Уми ничего не смыслила в поэзии, поэтому к замечанию монаха ей было нечего добавить.

– На деле же истина лежит куда глубже, – продолжал Дзиэн. – Мало кто знает, но именно в долине, где теперь раскинулся Ганрю, когда-то в незапамятные времена сам Сэйрю, Великий Дракон, сражался с силами тьмы. Битва была долгой и жестокой, но Сэйрю всё-таки удалось одержать победу. Однако в пылу сражения он потерял глаз, и после отыскать его так и не сумел.

Уже много позже на это место пришли люди. Чтобы построить дома, они выжгли часть леса, и тогда-то один из поселенцев обратил внимание на странный синий свет, что бил будто бы из глубин земли. Когда люди разобрали валежник, то увидели, что свет этот исходил от камня, отдалённо напоминавшего чей-то исполинский глаз.

– Неужто они в самом деле нашли глаз Сэйрю? – подивилась Уми.

– Да, но тогда эти люди не могли осознать всей важности своей находки, – покачал головой Дзиэн. – Не пришло ещё время для великого открытия – оно должно было наступить гораздо позже.

В ту пору многие поселенцы страдали от тяжких болезней, но после обретения чудесного камня все их хвори постепенно стали проходить. Люди поняли, что всё дело было в найденном ими камне, и потому нарекли его святыней, воздвигли в его честь целое святилище и начали усердно возносить Дракону благодарственные молитвы за столь чудесный дар.

И однажды Сэйрю услышал голоса людей. Он явился им в сиянии лунной радуги – явления столь редкого и прекрасного, что весть о нём дошла даже до наших дней…

Уми и впрямь припомнила, что Великого Дракона часто изображали в ореоле белого свечения. Но ей всегда казалось, что то были облака, сквозь которые Дракон скользил по небу – она и подумать не могла, что речь шла о лунной радуге! Своими глазами Уми ни разу не доводилось видеть столь редкое явление, но она слышала, что появляется такая радуга только ночью, когда идёт дождь, а на небе сияет полная луна.

Должно быть, явление Дракона было поистине величественным, так что Уми вполне могла представить весь восторг людей, которым удалось узреть явление Владыки воочию. Хотелось бы и ей однажды хоть одним глазком посмотреть на эдакое чудо!

– Великий Дракон почувствовал, что святыней, на которую так усердно молились люди, был его давно потерянный глаз, – тем временем продолжал Дзиэн. – Но Сэйрю был милостив, и потому не стал отнимать у людей «чудесный камень». За столько лет, минувших со дня той достопамятной битвы, Дракон почти смирился с потерей глаза. Лишь священнику, который в ту пору присматривал за святилищем, где хранился «камень», Сэйрю открыл истинную тайну святыни и велел ему надёжно спрятать её.

«Ибо великой магией наделён мой глаз», – молвил Дракон. – «Способен он изменить судьбу живого и мёртвого, но опасен будет в руках недобрых. Будут искать его, будут пытать тебя и учеников твоих, но ни слова не говори им, и тогда моя магия защитит тебя…»

Дзиэн вдруг замолчал, уставившись вдаль. Уми и Ямада тоже молчали, размышляя над услышанным.

– Получается, этот отступник и впрямь искал глаз Сэйрю? – спустя какое-то время нарушил молчание Ямада. – Поэтому он сжигал оба святилища – чтобы Глаз, если он был спрятан там, проявил себя?