Тени заезжего балагана

В комнате, где лежала Уми, царил полумрак: света двух бумажных фонариков не хватало, чтобы осветить как следует все углы. Когда пламя свечи в одном из фонарей странно замерцало, будто бы вот-вот погаснет, Ямала признал в нём того самого ёкай, с которым Уми шла всю дорогу до усадьбы.

– Ну, чего уставился? – осклабился дух-фонарик, и Ямада поспешил отвести от него взгляд. В суматохе, которая воцарилась перед воротами, он успел напрочь позабыть о духе. В другое время Ямада задумался бы, как ёкай удалось пробраться в дом, но пока было совершенно не до того.

Подле Уми сидела пожилая женщина, которую Ямада уже видел мельком во дворе усадьбы, когда Уми заносили в дом. Волосы её были наскоро собраны в пучок на затылке – должно быть, она уже готовилась ко сну, когда в усадьбе началась суматоха.

О-Кин была тут же, рядом, но никто не видел ёкай, кроме Ямады. Она была необычайно тиха: даже на появление в комнате новых лиц О-Кин отреагировала безо всякого интереса. Должно быть, дзасики-вараси настолько ослабила защиту, что чужой дух сумел пробраться в дом.

С другой стороны, если бы он попытался навредить Уми или кому-то из живущих здесь, О-Кин наверняка остановила бы его.

– Томоко, как она? – спросил Итиро Хаяси, опустившись на колени рядом с футоном, где лежала Уми.

Женщина перевела на него покрасневшие от слёз глаза.

– Лекарь так и не смог сказать, что с ней случилось, – сказала она. – Чего он только не перепробовал, чтобы привести Уми в себя! Даже достал какую-то соль – мол, в Глэндри все лекари только такой и пользуются. Да толку-то от неё…

– Позвольте мне взглянуть, госпожа, – заговорил Ямада.

Томоко только сейчас заметила, что отец Уми пришёл не один, и вздрогнула от неожиданности. Когда она окинула взглядом скромное облачение Ямады и его посох, на навершии которого тускло блестели медные кольца, в глазах женщины отразилось понимание.

– Конечно, прошу вас, добрый брат, – проговорила она.

Комната была совсем небольшой, и пятерым людям с двумя духами в придачу там попросту негде было развернуться. О-Кин забилась в угол, куда не доставал свет фонариков, и теперь сверкала оттуда тёмными глазами. Дух-фонарик остался на прежнем месте: он принялся что-то тихонько напевать себе под нос гнусавым голоском, но Ямада строго посмотрел на него, и ёкай послушно затих. Томоко отправила Ёсио за тёплой водой, а сама вышла следом, сказав, что приготовит для Уми целебное питьё, которое прописал лекарь.

Когда народу в комнате поубавилось, Ямада уселся напротив Итиро Хаяси и принялся водить раскрытой левой ладонью над предплечьем Уми. Проклятая метка на сей раз отозвалась слабо, словно, утолив свой аппетит, снова погрузилась в сон. Ямада знал, что не стоило этому радоваться, ведь подпиталось проклятие за счёт жизненных сил Уми.

На сей раз Горо удалось ощутить отголоски колдовской силы девушки. Он перевёл раскрытую ладонь в область сердца Уми и попытался воззвать к магии девушки. Отголоски её силы были едва слышны: так затихает шум воды, когда ты всё дальше удаляешься от берега реки. Ничего удивительного, что он сразу не почувствовал колдовской силы, когда они с Уми только встретились. Что-то сдерживало её – сдерживало так надёжно, что сама девушка, должно быть, и не догадывалась о том, что в ней было сокрыто.

Учитель Гёки как-то упоминал о том, что некоторые особенно могущественные чародеи могли запечатать силу – свою ли, чужую ли, особой в том разницы не было. Важно было другое: только тот, кто наложил печать, мог разрушить её.

Час от часу не легче! Теперь придётся разыскивать ещё и того, кто запечатал силу Уми. Без своей магии долго противостоять натиску проклятой метки девушке будет просто не под силу. А так пробудившееся колдовство могло бы значительно ослабить злую магию метки…

– Скажите, господин Хаяси, в вашем роду или в роду вашей жены были колдуны?

Во взгляде отца Уми мелькнуло нечто, напомнившее затаённый страх, но Итиро Хаяси быстро удалось взять себя в руки.

– Ни о чём подобном мне не известно, – пожал плечами он. – А почему ты спрашиваешь?

– Мне хотелось узнать, каков исток у дара вашей дочери. Способность видеть духов встречается редко и, как правило, она передаётся по наследству.

Итиро Хаяси ничего на это не ответил. Он перевёл взгляд на бледное лицо Уми и, похоже, погрузился в раздумья.

Ямада почувствовал, что отец Уми не был с ним до конца откровенен, но он и не рассчитывал на то, что до правды ему удастся добраться так легко. Горо покосился на тот угол, где всё ещё сидела О-Кин. Дзасики-вараси могут присматривать за одним домом очень много лет, и им ведомо всё, что происходит в их владениях. Если силу Уми запечатал кто-то из её родни или приближённых Итиро Хаяси, ёкай наверняка должна была что-то об этом знать. Надо бы расспросить её хорошенько.

Вернулась Томоко с пиалой на подносе, от которой исходил пар.

– Она ещё не очнулась? – сокрушённо покачала головой женщина, осторожно ставя поднос в изголовье Уми.