Тени заезжего балагана

Ёсио и Сибата не обращали на управляющего внимания. Ёсио всё же удалось выбить револьвер у Сибаты, и запнуть его куда подальше. Но Сибату это не огорошило: он тут же ударил Ёсио в скулу, отчего перед глазами заскакали бешеные искры.

— Сволочь, — Ёсио прикусил язык, и сплюнул кровавую слюну. Хотел отпустить парня по-хорошему, но теперь точно всё!

И он снова кинулся на Сибату, но на сей раз не с пустыми руками. В рукаве Ёсио всегда носил небольшой кинжал — на крайний случай. Очевидно, это как раз он и был.

В отличие от мальчишки, Ёсио пережил сражение в балагане, а потом топал на своих двоих чуть ли не через полгорода. Он устал, и потому пропустил момент, когда в руке Сибаты тоже что-то блеснуло.

Ёсио заметил кинжал слишком поздно. Острая боль врезалась под рёбра и почти ослепила.

— Ах ты, — сквозь силу прохрипел он, зажимая ладонью рану. Но сдаваться Ёсио не собирался — только не теперь, когда он был так близко к тому, к чему шёл всю жизнь.

К демону, рана не такая уж глубокая — у мальчишки не хватило сил, чтобы прирезать его на месте, и потому он ещё попрыгает. Он позволил Сибате снова ударить себя — на сей раз в челюсть, — и упал, притворившись, будто ему стало совсем дурно.

— Погоди, — он слабо поднял обагрённую кровью руку. — Твоя взяла.

Глаза Сибаты торжествующе заблестели. Ёсио чувствовал, как кобура вдавилась в кожу, но терпел — ждал, пока противник окончательно потеряет бдительность и наклонится поближе.

И дождался. Одним быстрым, едва уловимым глазу движением выхватил револьвер из кобуры и взвёл курок.

Но нажать на спусковой крючок Ёсио так и не успел. Переключив всё внимание на Сибату, он совсем позабыл о Ватанабэ. А тот, воспользовавшись моментом, незаметно подкрался сзади и обрушил на голову Ёсио тяжёлую монолитную тушечницу.

И его поглотила тьма.

Эпилог (конец первого тома)

Когда Уми пришла в себя, за окном было темно. Полумрак в комнате разгонял мягкий свет одного единственного бумажного фонарика, стоявшего в ногах. Хотелось пить, и Уми приподнялась на локтях, чтобы дотянуться до пиалы, которую кто-то предусмотрительно оставил на низеньком столике. Тело снова слушалось её, словно всё произошедшее в балагане оказалось лишь дурным сном.

Но навалившаяся следом слабость говорила об обратном. Ничего не привиделось: ни колдовство госпожи Тё, ни крики людей, ни тьма, подступавшая со всех сторон…

Уми отогнула рукав тонкого нижнего кимоно и вгляделась в проклятую метку. Теперь она не пульсировала — словно таившаяся в ней злая магия окончательно угасла. Черты иероглифа «проклятие» всё так же угадывались на коже, но они казались старыми, словно прошло много лет с того дня, как метка впервые проявилась на предплечье.

— Я рад, что ты пришла в себя, — раздался знакомый голос совсем рядом, и Уми, вздрогнув, повернулась в ту сторону, откуда он доносился.

Стоявший в изножье фонарик оказался Бура — тем самым духом, которого Уми по неосмотрительности забрала у каннуси Дзиэна. Нарисованные на рисовой бумаге глазки ёкай внимательно оглядывали её.

— Что ты здесь делаешь?

— О-Кин оставила меня присматривать за тобой, — Бура подскочил поближе, и горевший внутри огонёк заполошно замерцал. — Да и каннуси велел не спускать с тебя глаз. Ведьму из балагана так и не поймали, и она может вернуться в любой момент.

Перед внутренним взором Уми возник силуэт колдуньи: белое одеяние залито кровью, как и маска, черты которой не были такими застывшими, как прежде. Длинным языком она слизывала попавшие на губы ярко алые капли…

Дурнота накатила с новой силой, и Уми тяжело опустилась на футон.

— Сколько я спала?

— Хм, — дух задумался, подсчитывая время. — Тебя принесли вчера вечером. Получается, прошли уже сутки.

Уми не хватило сил даже на то, чтобы удивиться. Никогда прежде она не спала так долго. Теперь ясно, почему у неё был такой упадок сил: она была голодна и истощена колдовством госпожи Тё. Благо, что подвижность и способность говорить снова к ней вернулись — вчера Уми уже начинала опасаться худшего.

— Что со мной было? — Уми устало потёрла виски. — Такое чувство, будто по мне повозка проехалась.

— Это отголоски ведьминой магии, — хмыкнул Бура. — А ведь я предлагал тебе раскрыть свою силу, но ты меня не послушала…

— Кто-то запечатал мою магию, так что у нас всё равно бы ничего не вышло.

Уми вдруг припомнила слова колдуньи: «Готова ли ты разделить бремя той силы, которая совсем скоро окажется в моих руках?»

Каннуси Дзиэн до сих пор не знал, кто на самом деле стоял за поисками Глаза Дракона, и потому следовало его предупредить как можно скорее. Кто может утверждать наверняка, что колдунья не вернётся, чтобы поквитаться со всеми, кто встал у неё на пути?

Опуская некоторые незначительные детали, Уми пересказала духу разговор с госпожой Тё. Чем дольше слушал Бура, тем тусклее мерцал огонёк за полупрозрачной рисовой бумагой — будто вот-вот погаснет.

— Скверно, — хмыкнул ёкай, когда Уми закончила свой рассказ. — Но, по крайней мере, теперь мы знаем наверняка, чего ожидать и откуда.