Тени заезжего балагана

– Я в этом нисколько не сомневаюсь, Уми, – ответил Ёсио, и от того, как он произнёс её имя, у Уми по спине побежали мурашки. Такого с ней прежде не случалось, и потому Уми вконец растерялась. Радость, сиявшая в глазах Ёсио, скрадывала всё уродство шрама, белевшего на его лице и шее, и Уми почувствовала, что у неё немного потеплело на душе.

Она опустила глаза. Бусинки на браслете переливались, как капли росы на утренней траве. Прежде никто, кроме отца, не дарил ей таких дорогих подарков…

Ёсио хотел ещё что-то добавить, но его прервало появление Томоко, которая объявила, что ужин готов. Уми давно так не радовалась её появлению: пробудь она наедине с Ёсио ещё дольше, то на её лице наверняка отразилось бы всё охватившее её смущение.

Похоже, Ёсио это почувствовал. Он остался в усадьбе отужинать, и во время трапезы то и дело косился на Уми: в уголках его глаз собрались лукавые морщинки, словно он из последних сил сдерживал улыбку. Однако, хвала Владыке, он с Уми почти не разговаривал: им с отцом и без того было, что обсудить.

Чтобы не стеснять мужчин своим присутствием, Уми быстро покончила со своей порцией, и, извинившись перед всеми, поспешила к себе. Снаружи ещё не совсем стемнело – значит, она ещё успеет немного прогуляться перед сном. Отец и Ёсио могли засидеться допоздна, обсуждая дела, и потому её отсутствие они вряд ли заметят.

По пути Уми удачно встретилась Нон, которая как раз направлялась к ней в комнату с лоханью тёплой воды. Служанка помогла Уми снять кимоно, переделать причёску и смыть макияж.

– Даже жалко немного, – вздохнула Нон, протягивая Уми полотенце. – Вы были такой красавицей…

– А теперь я резко подурнела? – усмехнулась Уми.

– Нет-нет, что вы! – всплеснула руками Нон. – Вы меня не слушайте, госпожа, я вечно всякие глупости говорю. Вы всегда красивая, даже не сомневайтесь!

Бедняжка Нон аж побледнела – мыслимое ли дело, сказать такое своей госпоже! Уми постаралась придать своему лицу самое серьёзное выражение, на какое была способна, и заверила Нон, что она на неё не в обиде.

– А за то, что я тебя так быстро простила, окажи-ка мне одну услугу, – хитро улыбнулась Уми.

– Всё, что угодно, госпожа, – с готовностью закивала Нон.

Уми склонилась к самому её уху и проговорила, понизив голос почти до шёпота:

– Я хочу пойти прогуляться, но без сопровождения. Прикрой меня и скажи, что я прилегла отдохнуть. И никого в мою комнату не пускай, пока я не зажгу лампу – это будет означать, что я вернулась.

И без того большие глаза Нон стали совсем огромными от испуга: до этого дня Уми никогда не вмешивала служанку в свои проказы.

– Тебе бояться нечего, – заверила её Уми. – Если вдруг меня раскроют раньше времени, я скажу, что ты была не в курсе. Никто тебя не накажет.

Нон медленно кивнула.

– Только поскорее возвращайтесь, госпожа, пока вас не хватились, – взмолилась она. – И велите своему кавалеру проводить вас…

– Кавалеру? – растерялась Уми. Она в это время как раз надевала рубаху, да так и застыла с вытянутой в сторону рукой. – Ты решила, что я собралась на свидание?

Теперь лицо Нон пошло пятнами: глядя на неё, Уми едва сдерживала улыбку. Бедная девочка: если бы она оказалась в услужении у более капризной барышни, сегодняшний вечер мог закончиться для неё парой хлёстких пощёчин. Уми слышала, что некоторые особы не отказывают себе в удовольствии поглумиться над собственной прислугой.

К счастью, себя к числу подобных девиц Уми никогда не относила.

– Просто сегодня к вам приходил такой симпатичный молодой человек, – поспешила оправдаться Нон, – вот я и подумала, что…

«Знал бы Ямада, каким успехом он пользуется у девушек, то вряд ли пошёл бы в монахи», – подумала Уми.

Вслух же она сказала:

– Нет, Нон, он за мной не ухаживает. Так что скажи всем сплетницам на кухне, чтобы поискали себе новую жертву, за чьей спиной можно вдоволь посудачить.

– Тогда кто же он? – теперь на лице Нон читалось искреннее любопытство.

– Мой новый телохранитель, – выдала Уми первое, что пришло ей в голову. Не могла же она рассказать Нон про проклятие и про то, что Ямада был колдуном – теперь это была не только её тайна.

А телохранитель станет хорошим прикрытием для их совместных дел. И у отца вряд ли возникнут к ней вопросы: он сам сказал, что новый человек попадёт под её ответственность. Надо бы только предупредить дежурных братьев у ворот, чтобы они не учиняли Ямаде препон: наверняка в ближайшие дни ему ещё не раз предстоит заглядывать в усадьбу. Уми не тешила себя надеждой на то, что от проклятия ей удастся избавиться с первого раза.

Обговорив с Нон ещё раз весь нехитрый план, Уми погасила лампу в комнате, а сама тихонько выскользнула из дома через ворота для прислуги. В эту пору у братьев как раз была пересменка, и потому Уми пробралась мимо их сторожки никем не замеченная.