Тени зла

Как он и предполагал, квартира ее была уютной и безупречно чистой. Она предложила ему сесть в огромное кресло у электрокамина. Келли пошла в кухню, и Блейк услышал, как вода наполняет чайник. Вскоре она вернулась, подошла к окну и задернула шторы. Потом включила проигрыватель и поставила пластинку.

— Ты не против музыки? — спросила она.

— Нисколько.

Комнату наполнили нежные голоса Саймона и Гарфункеля.

— Кофе скоро будет готов, — сказала она, садясь в кресло напротив Блейка и как бы вновь попадая в его магнетическое поле.

— Это твоя квартира? — спросил Блейк.

— Когда-нибудь станет моей. Лет этак через двадцать. — Она пожала плечами. — К тому времени я стану морщинистой старой девой, но зато у меня будет собственная квартира.

Блейк улыбнулся:

— Я думаю, у тебя мало шансов остаться старой девой, Келли.

— Мать постоянно спрашивает меня, почему я не выхожу замуж. Она хочет, чтобы я нарожала кучу детей и стирала пеленки, — улыбнулась Келли. — Родители любят говорить о внуках, пока те не появятся. Потом они начинают жаловаться, что из-за внуков они постарели. — Келли откинулась в кресле и почувствовала, как тело ее слегка трепещет от близости Блейка, от его внимательного взгляда. Временами ей казалось, что она видит за темными очками блеск его глаз. — Твои глаза чувствительны к свету, Дэвид? — спросила она. — Я говорю про твои темные очки. — Она указала на них.

— Немного. Это, видимо, из-за того, что я уже пять лет щурюсь, глядя на пишущую машинку.

Засвистел чайник. Келли встала и пошла на кухню. Через минуту она вернулась с двумя дымящимися чашками кофе и протянула одну из них Блейку. Потом, сбросив туфли, она уселась на пол возле Блейка и поджала под себя ноги.

— Келли, я не хочу вмешиваться в твои дела, — начал Блейк, — но ты сказала, что кое-что в Верноне тебе кажется странным. Что ты имела в виду?

Она тяжело вздохнула и опустила глаза.

— Судя по твоему рассказу в баре, нет никаких причин подозревать Вернона в том, что он что-то замышляет, — сказал Блейк. — Зачем ему это?

— Дэвид. — Она пыталась говорить спокойно. — Я виновата в том, что произошло с Морисом Грантом. Я действовала неправильно. Я нарушила правила института. Власти могли его закрыть. Институт — это гордость и утешение Вернона. Он мог потерять его из-за меня, но он даже не сделал мне предупреждения и не отстранил от работы. — Она поставила свою чашку. — Вместо того, чтобы немедленно уволить меня, он стал меня защищать. Затем, когда я вернулась из Франции, он пожелал знать все, что там произошло, и оставил у себя мой отчет.

Блейк выпрямился в кресле:

— Ты говоришь о Верноне как о монстре, а он всего лишь пытался тебе помочь.

— Он что-то скрывает, Дэвид, — сердито проговорила она. — Джон Фрезер знал это, поэтому его убили.

— Кто такой Фрезер?

Она рассказала ему все, что было ей известно о событиях последних двух дней.

— Но при чем здесь Вернон, если Фрезер погиб в автомобильной катастрофе? — спросил писатель. — Это же был несчастный случай!

— Он знал о тайне Вернона.

Напряженную тишину прервал Блейк:

— Не понимаю, почему ты считаешь, что Вернон замешан в смерти Фрезера?

— Дэвид, он никому не позволит стать между ним и этим исследованием.

— И тебе тоже? — спросил Блейк загадочно.

В этот момент зазвонил телефон.

Глава 32

Несколько мгновений они не двигались, прислушиваясь к резким звонкам, заполнившим комнату. Наконец Келли поднялась, подошла к телефону и нерешительно взяла трубку, чувствуя необъяснимую тревогу. Блейк заметил это.

— Алло! — сказала она.

Молчание.

— Алло! — повторила она, посмотрев на Блейка, словно искала в нем поддержку.

Внезапно она услышала торопливую речь. Некоторые слова она не разобрала — не из-за того, что быстро говорили, но потому, что говорили по-французски.

— Кто это? — спросила она, отведя трубку от уха из-за слишком громкого треска и шипения. — Алло! Вы слышите? Кто говорит?

— Келли, это Мишель Лазаль.

Она немного успокоилась.

— Слушай меня, ты должна меня выслушать, — пробормотал он, и Келли почувствовала глухое отчаяние в его голосе. Дышал он резко и неровно, словно от долгого бега. — Я видел Мадлен. — Его голос оборвался. — Я видел ее...

— У тебя был кошмар, Мишель? Это бывает...

Он прервал ее:

— Нет, я трогал, чувствовал ее.

— Это кошмар! — повторила она.

— Нет! Жубер тоже ее видел.

Келли нахмурилась.

— Что ты говоришь? При чем здесь он? — спросила она, чувствуя, как напряглись ее мышцы.

— Он был там, со мной, — продолжал француз, задыхаясь. Он пробормотал что-то по-французски и сухо рассмеялся. От этого смеха по телу Келли пробежали мурашки. — Он смотрел, как я занимаюсь с ней любовью. Она была холодной, но это ничего не значит. Она по-прежнему моя, я все еще хочу ее.

Келли хотела ответить, но не смогла.

— Жубер не простил меня, — тихо сказал француз. — Я думаю, он никогда не простит.

— Простить тебя? За что?

— За то, что я написал эту статью.

— Он с тобой разговаривал? — спросила она, не зная, стоит ли ей успокаивать обезумевшего человека.

— Он всегда там, Келли. Всегда. Он следит за мной.

Наступила зловещая тишина, нарушаемая лишь помехами на линии.