Тени зла

Вернон закрыл папку и бросил ее на стол, едва не опрокинув бокал. Он подхватил его, но с сожалением отметил, что он пуст. Он посмотрел на заметно убывающую в бутылке «Хейга» жидкость, хотел наполнить бокал, но передумал. Папка лежала там, куда он ее положил, — память, болезненная, будто игла в теле.

Шесть лет.

Боже мой, неужели прошло шесть лет с тех пор, как он насильно упек жену в психиатрическую лечебницу? Так много лет...

Эти мысли постепенно оставили его, но он знал, что никогда не сможет стереть прошлое из своей памяти. То, что поставило жену на грань безумия.

Вернон встал, выключил камин, потушил свет и с папкой в руке медленно поднялся наверх, даже не зажигая свет на лестничной площадке. Не спеша, но уверенно он прошел к запертой двери.

Ветер усилился и теперь завыл, как больной пес.

Перед дверью Вернон остановился, объятый холодом, сжимавшим его все сильнее и сильнее.

Он достал ключ из кармана своего кардигана и вставил его в замок.

За дверью послышался скрежет, словно по стеклу скребли когтями.

Он повернул ключ. Замок был хорошо смазан и легко открылся.

Когда Вернон вошел в комнату, его охватила дрожь. В этой комнате он чувствовал себя чужим, как вор в церкви.

Вновь послышался скрежет от прикосновения веток дерева к стеклу, уже раз напугавший его, но он взял себя в руки, нащупал выключатель и зажег свет.

На всем была печать запустения, слабый запах сырости смешивался с резким запахом нафталина. Тонкий слой пыли покрывал кровать, гардероб, кресла, даже фотографии. Он подошел к гардеробу и открыл дверцу. Ее одежда по-прежнему висела там, но запах нафталина стал сильнее.

Он продержал ее в этой комнате три месяца перед тем, как поместить в лечебницу. В течение трех месяцев после того, что случилось, он носил ей пищу и пытался кормить ее, как мать кормит беспомощное дитя. Она и стада совершенно беспомощной.

Его Джанет. Его жена. Женщина, которую он так сильно любил. Женщина, которая шесть лет назад увидела то, что повергло ее в безумие.

Он делал все, что мог, пытаясь помочь ей, но она все больше уходила в себя, и Вернону стало казаться, что он ухаживает за трупом. Только движения ее широко открытых глаз свидетельствовали о том, что она еще жива. Он употребил все свои знания, чтобы вернуть ей здоровье, но все же, проиграв битву с болезнью, поместил ее в психиатрическую лечебницу в Фэрхэме. Тамошние врачи тоже не помогли ей, но возвращаясь к событиям, приведшим ее к кататонии, так похожей на смерть, он видел, что ничего другого и быть не могло. Каждый на ее месте стал бы душевнобольным.

Пока что ему удавалось скрыть от других свою тайну.

Вначале он надеялся, что сам вылечит ее. Но молва разнеслась по округе: слухи, сплетни, догадки; он понял, что единственный выход — это изолировать ее.

Никто не знал, почему Джанет Вернон находится в санатории, и он понимал, что, хотя соседи все разнюхали, они и сообразить не могут, отчего она потеряла рассудок.

Сейчас он стоял в этой комнате, оглядывая ее и слушая ветер, завывающий за окном. Он оставил здесь все, как было. За шесть лет он один раз заходил сюда. Эта комната слишком много видела, в ней накопилось слишком много боли.

Вернон выключил свет, вышел на площадку и закрыл дверь. Несколько секунд он стоял и смотрел на дверь, потом повернулся и пошел в свою спальню.

Шесть лет.

Он слишком долго искал ответ и теперь чувствовал, что скоро узнает его. Проводимое им исследование давало ему информацию, которую он жаждал много лет. Это поможет ему вылечить жену, и она вновь обретет разум. Никто не в силах помешать ему.

Раздевшись, он подумал о другом.

Как это повлияет на нее? Ведь ужас, который она видела в тот день, так долго терзал ее душу.

Осмелится ли он вернуть ей эти воспоминания?

Глава 13

Нью-Йорк

— Наверняка И. Ти. сейчас не поздоровится, — весело сказал Рик Ландерс.

Рядом с ним Энди Волис с тем же волнением наблюдал за событиями на экране.

— Еще бы, — прошептал он, глядя, как «существо» пожирает очередную жертву; оторвав обе руки, оно начало вгрызаться в живот.

Мальчики, словно завороженные, наблюдали, как голова твари отделилась от туловища и стала перемещаться по полу с помощью щупальцев.

— Перемотай обратно, — сказал Энди. — Посмотрим еще раз.

Рик кивнул и подбежал к видеомагнитофону, нащупав пальцем нужную кнопку.

— Да, детям нравится И. Ти., — продолжал Энди.

— Моя мама встречалась с парнем, который снял этот фильм, — гордо сказал Рик.

— С Джоном Карпентером? Вот здорово! Где?

— Кажется, на какой-то вечеринке.

Он нажал кнопку, и на широком экране вновь замелькали кадры фильма. Мальчики снова затихли.

Им было по девять лет. Возможно, Энди на месяц или два постарше. Оба ходили в одну школу в трех кварталах от дома Рика. Рик знал, что его мама не любит, когда он смотрит фильмы ужасов. Один раз она даже выключила видеомагнитофон; он тогда в пятый раз смотрел «Зловещего мертвеца». Но сегодня она снималась в рекламном фильме, и у них с Энди еще оставалось в запасе два часа до шести.