Тенёта

Рия снова захрипела, желая сказать, что плакать не надо, что самое страшное на самом деле позади, но тут набежали врачи. Девушка вздрогнула, почувствовав укол, и отчаянно захотела сказать, что не надо, что только бы попить, но, похоже, ей решили вколоть снотворное. Или успокоительное, или что-то еще, но от этого лекарства начали путаться мысли. Рия еще потянулась пальцами к плачущей матери, стоявшей справа, но не успела – снова провалилась в темноту.

…Она действительно была дома. На Земле. В своем родном и бесконечно любимом мире, где кроме войн и равнодушных людей были те, кто готов пожертвовать последним ради другого. Те, кто не мог оставаться равнодушным. И родители были здесь, почти все время. Порой рядом оставался отец, пока мама уходила на работу, порой наоборот, но по вечерам и даже ночами родители были рядом.

И было снова странно слышать, как ее называют Машей, Машенькой, Машулей. Она привыкла к имени 'Рия' и теперь никак не могла вновь научиться реагировать сразу. Когда мама звала ее полным именем. Нормальным именем. Обычным. Земным.

Маша. Марья. Рия.

Девушка не представляла, как теперь вообще может вернуться к прежней жизни и одновременно знала, что сумеет. Просто уже по-другому будет на все смотреть. Точка зрения изменилась – после рабства, после смертей, после… убийства. Когда Рия – ах, нет, Марья – сумела нормально пошевелиться и сесть, первым дело взглянула на левую руку. Конечно, крови там не было. Даже намека на ярко-синюю жидкость, как глаза Глау. Глау… Каждый раз при воспоминании о нем и о Рюне сжималось сердце. Начинало болеть где-то под грудной клеткой, не сильно, но боль растекалась пламенем и тихо жгла, словно напоминая: ты убила их. Рия знала, что это не правда.

— Не Рия, – как-то прошептала девушка, стараясь уверить себя в этом, – Марья. Маша. Больше не Рия.

И все равно никак не могла еще отвыкнуть. Нужно было время.

Ее вскоре перевели в другую палату, когда убедились, что да, жива, почти здорова, по крайней мере, идет на поправку. И не впадает в депрессию по поводу своих потерь. Правой руки не было, и родители смотрели на нее печально. Рия только улыбалась.

— Все в порядке, – сказала она и коснулась глаза. – И то, что вижу теперь только левым глазом – тоже не страшно. Я привыкну, мам. Пап, не бойтесь, правда. Я привыкну.

Она едва не сказала, что уже привыкла, но пока ее терзали смутные сомнения. Наверное, рассказывать все-таки не стоило, где ее носило столько времени. Мама сказала, что она вышла из комы, и Рия предположила, что ее обнаружили где-то без сознания, а уже потом она впала в кому. Другое дело, что когда девушка рискнула задать вопрос о своих подругах на даче, родители почему-то отвели взгляд. Чего она еще не знала?

Первые две недели родители наотрез отказывались рассказывать о произошедшем.

— Тебе нельзя волноваться, – сказала мама, ласково гладя по плечу. – Не бойся, милая, мы все преодолеем. И научимся жить так.

— Конечно.

Рия бы могла рассказать, что обязательно научатся. И что привыкать сейчас придется не ей, а именно им, родителям, которые будут волноваться и опекать свою дочку-калеку еще больше. Конечно…

Иногда Рия машинально касалась груди, где был медальон, но его, конечно, больше не было. Медальон сгинул в первозданном хаосе, как весь мир. И… был ли вообще тот мир? Этим вопросом Рия задалась, когда мама все-таки решилась ей рассказать.

— Я хочу знать, – твердо произнесла девушка. – Мам, вы не сможете долго молчать. Иначе я спрошу у девчонок. У Галинки той же. Она ведь должна знать.

Мать только как-то печально покачала головой и судорожно вздохнула.

— Я расскажу, – хрипло согласилась она, и Рия села удобнее, приготовившись слушать. – Ты только сильно не волнуйся.

— Не буду.

И мама рассказала нечто странное. Девушка, как выяснилось, пробыла в коме едва ли не больше года. Тогда, на даче – в прошлом году! – начался ураган. В тот момент, когда вроде бы все начало стихать. Это девушка помнила. Как раз тогда пришел сосед, и Галинки все долго не было, а за ней пропала и вышедшая Аня.

— Не было никакого соседа, – удивилась мама. – В тот день вообще мало кто был на даче, будни же.

И продолжила. Когда начало все стихать, ударило несколько молний в раз, и одна попала в дерево рядом с домом Галинки. Дерево загорелось и повалилось на дом. И по словам мамы их как-то то ли придавило внутри, то ли просто девочки оказались заперты не в силах выбраться.

— Галинка и Аня погибли, – тихо сообщила мать. – Там в такие завали были, что тел даже не нашли… Не знаю, почему. А ты… тебя спасли, Машенька, делали операции, но теперь… вот так. Ты после операции почти сразу впала в кому, и нам оставалось только ждать.