Теннисные мячи для профессионалов

— …Не хотел я часто встречаться с ним! Но и отказать, честно говоря, не решился. Погоды сухие стоят, дачи горят, как спички!… — Он повертел тростью. — Два лица! Со стороны если глядеть, мужчина красивый… Не то что наш замухрышка! Любит пожить, пофрантить. Я видел, сколько у него косметики. «Для бритья», «до бритья», «после бритья»!… Кремы, туалетная вода. Все импортное, дорогое. Примет ванну, надушится! Король! Этот, как его… Дионис! А жена мягкая, добрая. Не такой муж ей требовался. Болеет. Тихая такая самочка… Должно быть, фригидна…

Денисов представил Севаковского-С-Тростью во время расцвета его уголовной деятельности — острым на язык, жестким, поверхностно начитанным! Подобием известных ростовских и одесских воров. Симпатии он не вызывал.

— У вас есть телефон Рогова в Донецке?

— Попробую найти. Он у меня дома.

— Сразу позвоните… А как у него с тестем?

Молчавший все это время Севаковский-младший сказал:

— Тестю он первому голову оторвет… Но это потом. А пока нормально: машина, поездка, дача — все за счет тестя… Тесть — для него главное! Он и женился-то на нем, на его деньгах. На наследстве!… — Он замолчал, братья стоили друг друга.

— Рогов не говорил… Он приехал в Планерское из Донецка? Из Москвы?

— Об этом не говорили, — Севаковский-старший оперся о трость.

Денисов прошел по кабинету, подошел к окну. Поселок спал. В отделении было тихо. Близко, за стеной дежурного, пищала рация.

С дачи Роша не позвонили, хотя шум и беготня в саду не могли не потревожить художницу.

Денисов снова вошел в разговор:

— Что еще можно сказать о нем?

— Быстро сходится с людьми. Только приедет — через день уже постоянный пропуск в Дом творчества. На корт, в библиотеку… Уже с писателями под ручку!…

— Много читает?

— Не видел, чтобы читал, а книги менял часто. — Севаковский-С-Тростью вернулся к тому, что успело в нем засесть прочно с начала разговора. — Значит, натворил! Ясно! Тесть — он за дачу заплатит, а на карман — шиш! А Славу без коньяка, без компании — без сотни в кармане, без девочек и представить трудно. При том, что всем должен! Тут-то «адидасы» да олимпийские костюмы, наверное, и пошли в ход…

— Этого человека вы никогда с ним не видели? — Денисов достал снимок. Севаковский-старший долго вглядывался в посмертную фотографию Ланца.

— Никогда.

— Фамилия Волынцев ни о чем не говорит?

— Нет. Впервые слышу.

— Ширяева Наташа, переводчица? Веда?

— Нет, нет.

— Рогов не приходится родственником художнице Роша?

— Сусанне Ильиничне? — Братья усмехнулись. — Ни в коем разе!

Денисов снова вызвал Москву, дежурку:

— Ответы на мои телеграммы пришли? Я давал поручение опросить людей, с которыми Волынцев общался в Коктебеле…

Отвечал помощник, Сабодаша все не было на месте.

— Несколько телеграмм. Их продублировали в Планерское. Еще с вечера. Не получал? Узнай на телеграфе!

Денисов положил трубку, тут же его вызвали вторично. Создалось впечатление, что для девушки с междугородной его разговор с Москвой не остался тайной.

— Тут телеграмма для вас. — Она даже не спросила его фамилию. — Примете по телефону?

Это были ответы на запросы, переданные по телетайпу в Судак утром и накануне.

— …«Хабаровск. Строева Маргарита Алексеевна находилась в Доме творчества «Коктебель» с 28 апреля по 24 мая…» Успеваете? «Знает Волынцева как соседа по столовой. Характеризует малоразговорчивым, замкнутым. Несколько раз видела в бухте Тихой с женщиной средних лет. Ее приметы…»

Денисову почти не пришлось записывать: приметы женщины он знал достаточно хорошо, а установочные данные свидетелей шли от регистратора Дома творчества через него самого.

— …«Зарипов Шукурбек сведениями о дружеских, интимных связях Волынцева не располагает…»

Телеграмм было несколько. «Не располагает», «не установлен», «не помнит»…

Одна из привычных фраз милицейского обихода обязательно присутствовала в каждом ответе; в одном — из Орши — все три встретились вместе.

После звонков и переговоров в отделении снова стало тихо. Трещал сверчок. Дежурный читал милицейский журнал, свежие номера «Советской милиции» принесли днем, при Денисове.

Сбор первых доказательств был закончен, и все дело было в том, чтобы их систематизировать. Однако ничто не подсказывало, как выстроить логический ряд, и не было трудной мысли, которая обычно предшествует озарению.

— Машина не вернулась? — Денисов подошел к столу дежурного.

— От Севаковских? Пока нет.

Лымарь позвонил из дома:

— «Волк-одиночка»! — Он охарактеризовал Рогова словечком, заимствованным у Севаковского-С-Тростью. — Что и говорить! Личность опасная. Но и Волынцев, Ланц этот, хорош!…

В телефонную трубку проникли звуки настраивающегося симфонического оркестра. Знакомый по сотням радиопередач хорошо поставленный голос объявил состав исполнителей.

— Это на линии, — предупредил Лымарь. — Волынцев ублажал Рогова, потому что через него надеялся попасть в компанию знаменитостей! Престижных творческих людей -Веды, Роша, их знакомых… Так?

На стене стукнула минутная стрелка часов, днем Денисов не обратил внимание на металлический плоский квадрат с указателями из жестяных обрезков.