Теннисные мячики небес

– Так, так. И что мы здесь имеем? Сильно смахивает на вавилонскую оргию. Вавилонскую, мать ее, оргию. В жизни подобного разврата не видел. Во всей моей жизни.

Строго говоря, это не было правдой, поскольку начальник стражи Кардифф начинал каждое утро с чашечки кофе и ломтика тоста, которые он потреблял в этой самой камере.

– Вы только взгляните, мальчики. Софа, книги, журналы, кофеварка. У них даже холодильник имеется. Очень уютно.

– Что за херня, Мартин?

Глаза Кардиффа сузились:

– Мартин? Мартин? Боже. Куда подевалась вежливость? Куда подевалось уважение?

Кардифф кивнул одному из стражников, и тот, выступив вперед, всадил кулак в живот Джима Дрейпера, да так глубоко, что Джим с воем повалился на пол.

– Для тебя, жирная жопа, я мистер Кардифф. Жирная, омерзительная жопа, – добавил он, с отвращением взирая на блюющего Джима.

Микки шагнул к Кардиффу.

– Зачем ты это делаешь? За каким хером ты это делаешь?

На сей раз удар нанес сам Кардифф – кулак его обрушился сбоку на шею Микки. Металлический каркас койки зазвенел, когда голова Микки врезалась в него.

– Гонг извещает нас о начале второго раунда, – сообщил Кардифф. – Теперь по программе борьба без правил, мальчики.

Тюремщики расхохотались и принялись за работу.

Час спустя Джим и Микки валялись голыми на полу опустевшей камеры. Вертухаи вынесли все – даже постельное белье и матрасы. Перед тем как захлопнуть дверь, они, подтянув сюда шланг, смыли кровь и блевотину.

Пять лет Джим и Микки Дрейперы правили тюрьмой. Ничто в ней не шевелилось, не делалось и не продавалось без их разрешения. Такой порядок, как водится, великолепнейшим образом устраивал начальника тюрьмы и его подчиненных – все они платили Дрейперам положенным образом, предоставляя им удобства и свободу, которые прочим заключенным и не снились. И вот все это у них вдруг отняли. Обитатели соседних камер слышали, как братья рыдали, моля о пощаде, так что о падении их знала уже вся тюрьма. Власть держится на силе и внешней неуязвимости. Причины ненавидеть Дрейперов имелись у многих заключенных, и теперь, когда их лишили всякой поддержки и защиты, жизни братьев предстояло измениться кошмарнейшим образом.

Джим приподнял голову. Плакаты, украшавшие стены, исчезли, и все, что он увидел на них, это подтеки крови и обрывки синей клейкой ленты. Брат лежал рядом с ним на полу.

– Микки? – прошептал Джим, отчего по всему его телу разлетелись острые стрелы боли. – По телефону. Кто это, на хер, был?

Но Микки еще не пришел в себя.

Джим уронил голову на пол и попытался собраться с мыслями. Сидеть им осталось еще целый год, и все эти двенадцать месяцев будут наполнены страхом и болью. С этого дня они брошены в ад. Только одно утешало Джима. У Дрейперов имелось преимущество перед обычными людьми, преимущество, помогавшее им в их беспокойной, отчаянной жизни, придававшее силы. Они всегда были вместе.

– Думаю, их следует при первой же возможности разлучить, – сказал Саймон Коттер.

– Вы имеете в виду разные камеры?

– Лучше разные корпуса. Такая возможность имеется?

– Считайте, что уже сделано, сэр.

Коттер прикрыл трубку ладонью и пожал плечами, извиняясь перед юношей, только что вошедшим в его кабинет.

– Одну минуту, – сказал он. – Мне нужно кое-что уладить.

Альберт, решив, что его попросили выйти, повернулся к двери.

– Нет-нет. Останьтесь. Садитесь, садитесь.

– Сэр?

– Я это не вам, Кардифф.

– Вам неудобно разговаривать, сэр?

– О нет, ничего подобного. Как наши друзья чувствовали себя нынче утром?

– Замечательно, сэр. Микки провалялся в отключке восемнадцать часов, но теперь очухался. В течение месяца им придется кормиться через соломинку.

– А вот это новость хорошая. Отличная работа.

– Э-э…

– Говорите, мистер Кардифф.

– По-моему, вы случайно переплатили мне, сэр.

– Как вы честны. Нет, я не переплатил, мистер Кардифф. Всего лишь выразил признательность за хорошо сделанную работу. Письмо, присланное вами по электронной почте, превосходно. Восхитительное чтение. А ведь вы вовсе не обязаны были трудиться над ним. Знаете, вам стоит подумать о литературной карьере.

– Ну что же, огромное вам спасибо, сэр. Вы очень добры.

– В таком случае, до свидания.

Коттер положил трубку и улыбнулся гостю. Его позабавило, что юноша с великой сосредоточенностью изучает ковер, – как будто если он не будет смотреть на телефон, то ничего и не услышит. Логики тут никакой, но по-человечески оно понятно и к тому же свидетельствует об очаровательной воспитанности.

– Ради бога, простите меня. Чрезвычайно рад вас видеть. Я Саймон Коттер.

Альберт встал и протянул через стол руку.

– Нет-нет. Уж лучше я к вам подойду. Мы тут особого значения столам не придаем. Столы хороши для компьютеров и телефонов, но разговаривать через стол неудобно.

Они обменялись рукопожатием, и Саймон провел Альберта в угол кабинета.

– Ну вот. – Саймон уселся в кресло, а Альберту указал на диван. – Я уже писал вам, как мне понравилась работа, сделанная вами для компании вашего отца. Блестяще. Едва не сказал «для любителя», однако все мы любители в этой игре, а ваша работа, я думаю, блестяща по любым меркам.