Теодосия и изумрудная скрижаль

Фагенбуш с недоверием посмотрел на меня и пробормотал что-то неразборчивое. О моих тайных делах ему было известно больше, чем кому-либо другому, поэтому, честно говоря, у него было достаточно оснований не верить мне. Фагенбуш поставил свой ящик на пол и подошел ближе ко мне. Осмотревшись по сторонам и убедившись, что рядом никого больше нет, он негромко спросил:

– У вас есть что-нибудь для Вигмера? Я передам.

– Нет. Ничего нет, – ответила я, обогнула стоявший у меня на пути ящик и хотела отправиться в нашу семейную гостиную, но Фагенбуш преградил мне дорогу.

– Предполагалось, что вы будете передавать Вигмеру сообщения каждый день. Через меня, – напомнил он, разочарованно поводя своим длинным носом. – Вам удалось обнаружить что-нибудь еще в подвале? Что-то такое, что мог там спрятать Август Мунк?

– Больше ничего, – ответила я. – Можете передать Вигмеру, что я все еще продолжаю поиски.

– Поскольку вам ничего не удается найти, возможно, к этому делу нужно подключить кого-нибудь более опытного. Вы вполне могли чего-то просто не заметить.

– По-моему, Вигмер считает, что я сама вполне могу справиться с этим заданием, – ответила я, приподняв бровь так, как обычно это делает мама.

– Не каждому удается так легко заморочить Вигмеру голову, как вам, – презрительно поджал губы Фагенбуш. – Между прочим, если вы уж настолько заслуживаете доверия, зачем вам потребовалось сегодня тайком сбегать из музея?

Выслеживает меня, ищейка.

– Полагаю, это вас не касается.

– Вигмер дал мне задание, и я не намерен его провалить, независимо от того, что я о вас думаю, – холодно заметил Фагенбуш, пристально глядя мне в лицо. – Я должен передавать Вигмеру сообщения от вас и не позволю какой-то одиннадцатилетней девчонке испортить мою карьеру в Братстве. Вы меня поняли? Либо вы будете выполнять этот приказ Вигмера, либо нас обоих ждут неприятности.

– Ну, это мы еще посмотрим, – пробормотала я себе под нос.

– Что вы сказали, я не понял?

– Говорю, мою кошку вы не видели? Нигде не могу найти ее с самого утра.

Прежде, чем Фагенбуш успел что-нибудь ответить, до нас долетел громкий властный голос:

– Ну, где же эта девчонка?

Бабушка. Я редко бываю рада ее визитам, но сегодня она появилась на сцене как нельзя кстати. Фагенбуш одарил меня мрачным взглядом и неохотно поплелся к лестнице за следующим ящиком.

Тем временем бабушкин голос продолжал:

– Когда не нужно, она вечно вертится под ногами, а когда нужно, нигде ее не найдешь. С ней всегда так.

Тут меня посетила ужасная мысль – а что, если бабушка приехала не одна? Что, если она привезла с собой очередную гувернантку? Я уже подумала, не забиться ли мне куда-нибудь подальше, но бабушка уже вплыла в холл, таща за собой на буксире папу. Он выглядел совсем потерянным.

– Я не знаю, где она может быть, мама, – лепетал он на ходу. – Но если вы в следующий раз заблаговременно предупредите нас о своем приезде, мы обязательно позаботимся, чтобы она вышла поздороваться с вами.

Бабушка остановилась, осмотрела захламленный холл и заметила, поджимая губы:

– Послушай, Алистер, во что ты превратил свой музей? Это свинарник какой-то. Если уж ты взялся за эту работу, позаботься хотя бы, чтобы у тебя в музее было чисто.

– Мы готовим новую выставку, мама. Музей закрыт для посетителей, так что никто этого беспорядка не увидит. Кроме тех, кто приходит сюда без предупреждения, – намекнул он.

– Теодосия! Вот ты где, – увидела меня бабушка и поплыла в мою сторону. – Где ты пропадала? Мы здесь все перерыли, пока искали тебя.

– Я весь день была в подвале, составляла опись предметов, которые там хранятся, – невинно захлопала я глазами.

– В самом деле? – нахмурился папа. – Но именно в подвале я тебя прежде всего и искал.

– Ну… – протянула я. – Может быть, я в это время поднималась, чтобы сходить в туалет, и мы разминулись?

– Это неприлично так говорить! – пристукнула своей тростью бабушка.

– А как я должна сказать? Что была в клозете?

– Никак не должна говорить. О таких вещах вообще не упоминают в приличном обществе. А ведь ты всегда так нравилась Сопкоуту. Наверное, он думал, что у тебя и представления какие-то есть в голове, а не только ветер.

О, нет! Мне вовсе не улыбалось обсуждать с бабушкой адмирала Сопкоута! Она же была по-настоящему влюблена в этого проходимца, оказавшегося слугой Хаоса. И до сих пор думает, что он погиб как герой, хотя на самом деле адмирал просто сбежал вместе со своими дружками, Змеями Хаоса.

– Какие представления и о чем? – осторожно спросила я.

– Ну, что ж, – бодро заявил папа, потирая ладони. – Коль скоро она нашлась, я, пожалуй, отправлюсь к себе в мастерскую.

Струсил, папочка?

– Хорошо, иди, – отпустила его бабушка. – Я сама найду дорогу назад, когда закончу с Теодосией. Пойдем, девочка. Не будем задерживаться в этом хлеву. Пройдем в гостиную. У меня всего несколько минут, а потом я должна ехать в Адмиралтейство.

«Слава богу, это ненадолго», – подумала я и покорно поплелась вслед за бабушкой в гостиную, которая всегда служила нашей семье убежищем, где можно укрыться от вечно царящей в музее суматохи.