Теофил Норт

— Чарльз, надеюсь, что, когда вам будет лет двадцать с чем-нибудь, вы станете парижским студентом, как я в свое время. Все мы были бедные, но жили очень весело. Непременно поселитесь на Левом берегу и сделайте вид, что вы бедны. Не пейте слишком много перно; единственный раз, когда я напился, как свинья, я напился перно — не увлекайтесь им, ладно? Как нам было весело! Я расскажу вам историю — немножко risque [25], но вы ведь не будете возражать, раз в ней нет ничего пошлого, правда?.. Чтобы сэкономить деньги, мы гладили брюки, укладывая их под матрац; складки получались как ножи, представляете? Так вот, мой сосед по комнате учился музыке, и как-то раз его профессор пригласил нас к чаю — там были его жена и дочь, прелестные люди. Мадам Бержерон сказала что-то похвальное об элегантности моего приятеля — и в особенности об этой замечательной складке. «Благодарю вас, мадам, — ответил он, — у нас с мсье Нортом есть свой секрет. Мы каждую ночь кладем брюки под наши maitresses» [26]. Мадам Бержерон от души рассмеялась, замахала руками, а потом вежливо, с улыбкой, поправила его.

Мина взорвалась, Чарльз был настолько ошеломлен, что минут десять не мог осмыслить игру слов. Может быть, тут я впервые увидел тень улыбки на его лице.

Однажды утром Чарльз принес мне записку от матери. Она приглашала меня на воскресный ужин в кругу семьи.

— Чарльз, это очень любезно со стороны вашей мамы и всех вас. Я напишу ей ответ. Мне придется объяснить, что я взял за правило не принимать никаких приглашений. Я хочу, чтобы вы прочли мою записку, и уверен, что вы оба меня поймете. Мне очень тяжело отвечать отказом на такое любезное приглашение. Пусть это останется между нами, Чарльз, но по характеру моей работы мне приходилось бывать во многих ньюпортских коттеджах и встречаться со многими дамами, достойными всяческого восхищения. Между нами, Чарльз, — ни одна из них не может сравниться с вашей мамой по благородству, обаянию и тому, что французы называют race [27]. Я всегда слышал, что балтиморские дамы — нечто особенное, а теперь я в этом убедился. — Я хлопнул его по локтю. — Вам повезло, Чарльз. Надеюсь, вы будете достойны такого везения. Мне приятно думать, что вы найдете сотни способов деликатно выразить такой замечательной матери не только свою привязанность, но и свое восхищение и благодарность — как это делают все французские сыновья и, к сожалению, не привыкли делать американские. Вы ведь не похожи на них, а, Чарльз?

— Oui… oui, monsieur le professeur [28].

— Должен сказать, я рад, что это любезное приглашение мне передали не через Элоизу. Нет на свете мужчины, который мог бы ей в чем-нибудь отказать. — И я добавил по-английски: — Вы понимаете, о чем я говорю?

Он выдержал мой пристальный взгляд.

— Да, — сказал он и впервые от души рассмеялся. Он понял.

Но с ним предстояло еще немало работы.

— Bonjour, Charles [29].

— Bonjour, monsieur le professeur [30].

— Сегодня мы займемся условным наклонением, глаголами, оканчивающимися на ir, и местоимением второго лица единственного числа tu. На tu обращаются к детям, старым друзьям и членам своей семьи, хотя мне говорили, что года до четырнадцатого даже мужья с женами обращались друг к другу «vous». Заметьте, я всегда зову вас на «вы». Лет через пять, если мы за это время не поссоримся, я мог бы говорить вам «tu». По-французски часто, а по-испански всегда Богу говорят Tu, с большого T. Само собой, любовники зовут друг друга на «tu»; все разговоры в постели ведутся во втором лице единственного числа.

Снова взвился алый флаг.

Сорок минут грамматической долбежки.

Наконец, в десять минут десятого:

— Теперь разговорная практика. Сегодня у нас будет мужской разговор. Лучше, пожалуй, пересесть в угол, там нас не услышат.

Он посмотрел на меня с испугом и пересел в угол.

— Чарльз, вы бывали в Париже. По вечерам вы, наверное, часто видели определенного сорта женщин, которые расхаживают поодиночке или парами. Или слышали, как они тихим голосом зовут из переулков и дверей прохожих мужчин, — что они говорят обычно?

Алый флаг взлетел на верхушку мачты. Я ждал. Наконец он пробормотал задушенным голосом: «Voulezvous coucher avec moi?» [31]

— Хорошо! Поскольку вы очень молоды, они могут сказать: Tu est seul, mon petit? Veux-tu que je t'accompagne? [32]

Или вы сидите в баре, и одна из этих petites dames [33] вдруг оказывается рядом с вами и берет вас под руку: «Tu veux m'offrir un verre?» [34] Как вы ответите на такие вопросы, Чарльз? Вы американец и джентльмен, и у вас уже есть опыт таких встреч.

Чарльз пылал. Я ждал. Наконец он отважился:

— Non, mademoiselle… merci. — Потом великодушно добавил: — Pas ce soir [35].

— Tres bien [36], Чарльз! А нельзя ли чуть больше изящества и шарма? Эти несчастные зарабатывают себе на хлеб. Они все-таки не попрошайки, правда? У них есть что продать. Их не презирают — по крайней мере, во Франции. Можете попробовать еще раз?

— Я… не знаю.