Теоретические основы и методология полемики с протестантизмом

Святоотеческий сущностно-энергийный подход видит человека способным быть вместилищем и лучом истины. «Вы – свет миру!» – говорит Христос. Из Второго послания апостола Павла к Коринфянам ясно видно, что именно человека можно назвать главным Писанием и именно человек, а не книга есть хранитель истины: «Вы — наше письмо, написанное в сердцах наших, узнаваемое и читаемое всеми человеками; вы показываете собою, что вы — письмо Христово, через служение наше написанное не чернилами, но Духом Бога живого, не на скрижалях каменных, но на плотяных скрижалях сердца. Такую уверенность мы имеем в Боге через Христа, не потому, чтобы мы сами способны были помыслить что от себя, как бы от себя, но способность наша от Бога. Он дал нам способность быть служителями Нового Завета, не буквы, но духа, потому что буква убивает, а дух животворит» (2Кор. 3,2-6).

В то время как православное мировосприятие позволяет человеку быть сопричастником Истины и, следовательно, обойтись без «только» в отношении Писания, современная парадигма, наследственно воспринятая протестантизмом, может видеть в человеке только помеху истинности. В лучшем случае он может лишь повторить её. По утверждению баптистского богослова В. Трубчика: «Фактически, все христианские учителя являются только передатчиками, или распространителями, а не источниками учения. Именно поэтому сказано, что у нас один Учитель – Христос».[8] С протестантской точки зрения это утверждение должно быть отнесено к Церкви (так как она состоит из людей): она в ходе истории, по мнению протестантов, могла только исказить или растратить истину. Поэтому истину в протестантизме хранит и содержит не человек, а Книга. Человеку даже не позволяется самому произнести тезис о богодухновенности Книги. «Мы отрицаем, что авторитет Писания получен от Церкви, традиции или другого человеческого источника»[9], – гласит первое заявление чикагского «Международного совета по непогрешимости Библии». Только Сама Книга имеет на это право, человек же – только в качестве повторяющего её строки. Так появляется цитация строки Писания 2Тим. 3,16 («Всё Писание богодухновенно и полезно для научения, для обличения, для исправления, для наставления в праведности»), которая по горячему желанию протестанта превращается (вопреки хронологии и очевидному и для них самих контексту) в провозглашение Книгой своей богодухновенности. По этому поводу современный богослов Алистер Макграт метко заметил: «Одна из наиважнейших черт ранней реформатской церкви: требовалось, чтобы даже авторитет и толкование Писания базировались на самом Писании, а не на Церкви – Scriptura sui ipsius interpres».[10]

Религия Книги не доверяет человеку. Человеческое участие в хранении и передаче (предании) истины принципиально исключается. Как Коран по верованию мусульман богодухновен тем, что хранился под престолом Аллаха, а Мухаммед только переписал его, так и к богодухновенности Нового Завета по учению протестантов христиане непричастны, так как он писан Духом Святым, и Церкви не оставалось ничего кроме как признать его. «Не люди избирали новозаветные книги и образовывали канон Нового Завета, а авторитет каждой книги был столь велик во всём христианстве, что, конечно, внимание всех было обращено на это», – настаивает Самуил Хэнчетт.[11] «Если бы Господь допустил, что хоть один собор рассуждал бы о каноне Писания и утвердил его, то тем самым было бы признано, что верховный критерий истинности есть мнение епископов, а не само Писание», – пишет С.В. Санников о соборах IV и V столетий.[12]

В обсуждении этого вопроса важно подчеркнуть антропологический минимализм присущий в целом протестантской традиции.[13] Поэтому протестантизму чуждо сущностно-энергийное мировосприятие, в рамках которого христианин может быть богодухновен и чудотворен в силу его причастности Христу, причастности божественным энергиям. Это есть ключ к разрешению вопроса о природе богодухновенности Писания и Предания.