Теоретик 5. Второй шанс

Промахнуться с такой дистанции было сложно даже в полете. И еще нас спасло то, что перквизиторы замешкались, пусть и на миг: наша маскировка все-таки сработала. Позади меня загремели выстрелы, и уже только затем враг ответил огнем на огонь. Показавшись из-за камня, за которым успел укрыться, я выстрелил в смутные очертания человеческого тела едва угаданные сквозь заросли. И ещё раз, на треск ветвей откуда-то сбоку.

— Теоретик, цел?

Рядом со мной, нашли себе укрытие за камнем сначала Трофим, затем другие, и последним Гудрон. Он и задал вопрос.

— Не видишь — голова в трех местах навылет прострелена.

Получилось довольно зло, но Гудрон заулыбался.

— По-моему, всех сделали, — предположил Гриша.

— Не уверен, возможны недобитки. И не забывайте — нам нужен «язык». Проф, давай за мной, слева зайдем.

Вячеслав выглядел так, как и обычно. Ничто в нем не напоминало о том, каким он был накануне. То ли встреча с Ирмой так на него повлияла, то ли была другая причина. Спокойный, собранный, с особым прищуром глаз. С размалеванным полосами лицом — типичный коммандос, хоть на картинку. Поди тут догадайся — почти кандидат наук. И еще мне почему-то вспомнились его недавние слова: «Хотел бы я встретиться мною сегодняшним с некоторыми своими оппонентами!» Судя по выражению его лица, ничего хорошего такая встреча им не сулила.

Сделав по «зеленке» небольшой круг, мы с ним вернулись туда, где слышались приглушенные голоса. Чтобы увидеть следующую картину. Гудрон, уложив перквизитора набок, коленом давил ему на внутреннюю часть бедра почти у самого паха, пытаясь передавить артерию. То, что она задета, было понятно с единственного взгляда — слишком много крови вокруг, и ее капельки видны на листьях даже на уровне груди. Можно себе представить — какой был фонтанище!

— Удачненько! — заявил Гудрон.

— Что же удачного? — засомневался Янис, затягивая жгут на ноге перквизитора. Все правильно — иначе тот истечет кровью в считанные минуты, и мы даже не успеем задать вопросы, не говоря уже о том, чтобы получить на них ответы. — Придется волочь его на себе. Нет, чтобы куда-нибудь в плечо.

— В плечо было бы лучше, — кивнул Борис. — Но я о том, что, когда в него попала пуля, он жадр изо рта выронил. Иначе встретил бы так, что самим нам никакие жгуты бы не помогли. Все, берем его и уходим. Остап, не забудь машинку забрать.

Она представляла собой ни что иное, как ПКМ. Пулеметы — крайняя редкость: за все проведенное здесь время, я даже единственного экземпляра не видел. Вернее, видел, и даже пользоваться пришлось. Но другим, почти раритетным — РПД времен второй мировой войны. Но таких — нет, ни разу. А если учесть, что лента от ПКМа уходила не в короб — в рюкзак, к нему как минимум три сотни патронов должно быть.

Но в любом случае Гудрон прав гарантированно — повезло. Не вырони перквизитор жадр, его бы не скрючило от боли, и тогда он с пулеметом нам такой прием устроил! Веером, сквозь кусты, одной длинной очередью…Хотя, возможно, кому-нибудь из нас и повезло бы.

— Где найти Гардиана? — без всяких предисловий начал я, едва мы только смогли отыскать более-менее подходящее место.

Не слишком годное для обороны, если нас здесь прижмут, но выбирать особо не приходилось — время безвозвратно таяло.

Пленный молчал. И мне почему-то было его жалко. Молодой, младше меня, вряд ли ему намного больше восемнадцати. Залитый кровью, он лежал на траве. С бледным до синюшности лицом, закусив от боли нижнюю губу и кадык на его худой шее двигался часто-часто, как будто он пытался что-то проглотить, но у него никак не получалось.

Пусть даже я знал — как именно попадают к перквизиторам. Сложный выбор, ценою в собственную жизнь. Когда выполняя нечто вроде обряда посвящения, нужно убить несколько человек. Из тех, кого сами перквизиторы признали бесполезными.

— Мальчик, — почти ласково обратился к нему Трофим. — Думаешь, то, что сейчас испытываешь — это боль? Уверяю тебя, все далеко не так. Если ты буквально в следующее мгновение не начнешь быстро и по существу отвечать на вопросы, узнаешь — каково это, когда болит по-настоящему.

Но пленник по-прежнему молчал, переводя с одного на другого из нас затуманенный болью взгляд ярко-синих, совсем мальчишечьих глаз.

— Времени нет, — поторопил его Остап. — У нас совсем нет времени. Потроши его. А чтобы не испытывал никакой жалости, вспомни — сколько на нем загубленных жизней уже, и сколько он может загубить сегодня.

— Сам знаю, — отмахнулся от него Трофим, чтобы полезть за ножом. — Внимательно смотрите, возможно, кому-нибудь и пригодится в дальнейшем. Если ткнуть кончиком лезвия сюда, сюда и сюда, запоет любой, и я не исключение.

— Стоп! — остановил его Янис. — Разожми ему зубы.

— Зачем?

— Разожми говорю! — уже требовательно повторил он. — Что это он там все время сглатывает?!

Трофим и разжал, все тем же ножом.

— Твою же ты медь, он себе язык по дороге сюда отгрыз! — в голосе Гудрона было не столько удивления, сколько злости. — И как вовремя не заметили?!

— И чтобы ты тогда сделал? — резонно поинтересовался Трофим. — Жгут наложил?