Теоретик 5. Второй шанс

— Именно! Насмотрелась я на них. Как будто и человек, но только в глаза заглянешь, а там пустота. Самая настоящая. Ни мысли, ни эмоций. И лицо как маска. И это поначалу. А дальше вообще ужас. Обычно у них все внезапно случается. Как будто такой, как и обычно, и вдруг начинает корежить. Судороги, судороги, судороги! А лица! Какие у них становятся лица!

И мне сразу вспомнилось увиденное рядом с Вазлехом, в одной из горных долин.

— И что тогда с ними делают?

— Убивают, что же еще? Но вначале сгоняют всех, чтобы на них полюбовались, и прониклись, так сказать. Сатрап, это тот, которому Гардиан в карты меня проиграл, еще более-менее нормальный был. Жестокий, и от него пощечины дождаться — в любой миг. Без всякой причины, просто ему захотелось. А потом он подарил меня Тихушнику, — Ларису явственно передернуло. — Напоят какой-то гадостью, благо, что после нее мало что помнишь, и начинается! То одно лицо над собой видишь, то другое, а чаще совсем не лица. Надеюсь, понимаешь, о чем говорю.

Я понятия не имел — чем остановить внезапную исповедь девушки. Да и не стоило ли ее останавливать, ведь так для нее будет лучше.

— Ну и как я смогу теперь кого-нибудь полюбить?!

— Время лечит, — повторился я.

Очень хотелось надеяться, что придет оно, когда мне удастся вылечить всех перквизиторов. Самым кардинальным образом, который избавляет от любой болезни — телесной ли душевной, и даже от обеих сразу.

Меня заставил проснуться толчок в плечо. А также ладонь, зажавшая рот. Еще не открывая глаз, я ухватился за чью-то руку, собираясь ее заломить, когда смутно знакомый голос, который был едва слышен, сказал.

— Тихо-тихо, успокойся, свои!

— Ты как здесь?! — удивление было настолько сильным, что даже не позволило закончить фразу?

Еще бы нет — человек, который меня разбудил, был тем самым Виталиком, для которого Борис выбрал кличку Бобер.

— Ножками, конечно же, ножками. Потихонечку так, чтобы никто не слышал, и не увидел.

Ответ был не полным, но даже по нему становилось понятно, что он не в плену, а сумел каким-то образом пробраться в долину. И тогда мне едва не стало смешно: строю планы, как сбежать, и тут приходит Виталик. Зашевелилась во сне Лариса, дернулась, сбрасывая с себя одеяло, чтобы обнажить ноги куда выше колен. Мы оба замерли, дожидаясь, когда дыхание девушки снова станет ровным.

— А это кто? — наконец, шепотом спросил Виталий.

И тут мне не пришло в голову ничего лучшего, как ответить.

— Это совсем не то, о чем ты подумал.

— Теоретик, да ни о чем я не думал! Я тебе что, жена?! Твоя жизнь — твои правила, — фыркнул он, случайно или намеренно утешив слегка измененным лозунгом, под которым и прошла первая манифестация представителей ЛГБТ.

Следом фыркнул я, подумав, как прошу его — «Ты только ничего Лере не говори!» Затем снова, живо представив его рассказ, когда он вернется к нашим. «Думал, застану нашего Теоретика в застенках, прикованного ржавыми цепями к стене. Всего измученного пытками, но не сломленного, и все с таким же огненным взором: «Врете, окаянные перквизиторы, не сломать вам меня!»

— А он?

— Когда пробрался в его апартаменты, Теоретик как раз на какой-то красотке пыхтел. А она кричит ему: «Так мне и надо, проклятой перквизиторше!» Едва уломал со мной поговорить, за ноги с нее пришлось стаскивать»

— Чего расфыркался?

— Виталик, — как можно мягче сказал я. — Ты слишком-то не борзей!

— А то что, тревогу поднимешь? — ехидно спросил он.

Тогда мне только и оставалось, что восхищенно покрутить головой. И еще подумать: «Вряд ли меня хватило бы на то, чтобы полезть в самое логово. Ну разве ради Валерии»

— Как там наши?

— В Центре сидят, и ждут непонятно чего. Пара стычек произошли, но без особого энтузиазма с обеих сторон.

— Легко сюда проник?

Стемнело часа три назад, не больше. Нет, какой же все-таки рисковый парень!

— Ну как легко? Где ползком, где бегом, а кое-где и затаиться пришлось. И парочку этих уродов по дороге шлепнуть, где без этого было не обойтись. Я с прошлой ночи здесь. Но сразу лезть к тебе не стал, отсиделся в замке.

— В замке?!

— Ну да.

— А где именно?

Я провел в нем полдня. И надо ж такому случиться, не встретились. Иначе поговорили бы совсем в иной обстановке. Не едва слышным шепотом, замолкая каждый раз, когда Лариса шевелилась во сне, или когда ее дыхание переставало быть слышным.

— На угловой башне, которая ближе всего отсюда. Поначалу в нем укрылся, чтобы не заметили. Затем, когда день настал, смотрю, никто в него даже не заглядывает. Разве что какой-то обмылок в нем долго шарился, но точно не меня искал.

Пришлось фыркнуть в очередной раз, потому что речь явно шла обо мне.

— Это я и был. А за обмылка ответишь. Но как-нибудь потом.

— Договорились.

— Ну а дальше что?

— Дальше тебя увидел. Проследил сверху, где обитаешь, а затем ты в окне мелькнул.

Мы сидели с ним на полу, под тем самым окном, через которое он меня и увидел. Тут не ошибешься, ибо оно единственное. И благо, что на ночь я его распахнул.

— Теоретик, пожрать что-нибудь есть?