Теория Девушки: Предварительные материалы

Современная нищета сексуальности никак не соотносится с той, что была в прошлом, потому что сейчас тела без желания сгорают изнутри, поскольку они не в состоянии удовлетворить желания, которых у них нет.

В ходе своего метастатического развития соблазнение перестало быть интенсивным, чтобы стать экстенсивным. Никогда любовный дискурс не был настолько жалок, как в момент, когда весь мир чувствует своей обязанностью воспевать и обсуждать его.

Девушка не выглядит как труп (такое впечатление может сложиться после чтения передовых женских журналов), она выглядит как сама смерть.

Каждый пытается продать себя, но ни у кого не получается сделать это убедительно.

Вопреки тому, что может показаться на первый взгляд, насильник борется не с женщиной или мужчиной, но сексуальностью как таковой, как с контролирующим органом.

До повсеместного распространения обнажённое тело Девушки ещё было способно производить ощущение искренности. Сейчас совершенно впустую эту силу ищут у всё более юных тел.

Очарование, которого мы больше не находим в Девушке, даёт точную меру того, что нам уже удалось уничтожить в ней.

Задача заключается не в освобождении Девушки, а в освобождении от Девушки.

В некоторых крайних случаях мы можем увидеть, как Девушка поворачивает небытие, которым она наполнена, против произведшего её мира. Подлинная пустота её формы, её глубокая враждебность к абсолютно всему существующему, сжимаются во взрывчатые сгустки негативности. Ей придётся уничтожить всё, что её окружает. Ширящаяся пустыня внутри неё разжигает её желание привести каждый уголок Империи в такое же запустение. «Дайте мне бомбу, я должен умереть», — ликовал русский нигилист прошлого столетия, прося возможности участвовать в покушении на князя Сергея.

Десубъективация Девушки, как и облечённого властью человека (которому Девушка как минимум полностью соответствует в тех случаях, когда они не являются одной личностью), не может избежать краха, разрушения изнутри. Высота падения будет лишь мерой ширящейся пропасти между полнотой социального бытия и рахитичностью бытия единичного, а точнее — мерой убогости отношения к себе. Но в ничтожности одного заключена вся сила, недостающая для совершенства другого.

«Но мне также предстояло разрушить тот ореол, которым мужчины стремятся окружить этот другой образ женщины — девушку, кажущуюся безразличной к телесности и лишённую всякой чувственности — продемонстрировав, что она полностью соответствует типу матери, и что девственность как таковая по определению ей столь же чужда, как и проститутке. И как показал дальнейший анализ, материнская любовь не связана ни с какой нравственной заслугой» (Отто Вейнингер, Пол и характер).

Было не так уж много эпох, столь же сильно возбуждённых желаниями, но так же редко в прошлом желания были настолько пустыми.

Девушка напоминает монументальность архитектуры эпохи Платона, покрывшейся временем, рождающей мимолётное ощущение вечности, поскольку она уже рушится. Иногда она рождает мысли о чём-то другом, но непременно о трущобах.

«Я мог бы уничтожить современные вкусы студентки, внося в них посторонние, чужеродные элементы, смешивая их со всем подряд» (Гомбрович, Фердидурка).

При кажущемся хаосе желаний казарменный Вавилон безраздельно управляется корыстью. Но корысть как таковая является лишь вторичной реальностью, не имеющей никаких оснований в себе самой, но лишь в желании желания, находящемся в основании всей отсутствующей жизни.

Изменения в образе Девушки симметрично следуют за эволюцией капиталистического способа производства. Так, за последние тридцать лет мы постепенно продвинулись от фордистского типа соблазнения, с его чётко обозначенными связями и мгновениями, его статической и протобуржуазной формой пары, к постфордистскому типу соблазнения, распылённому, гибкому, неустойчивому и деритуализированному, распространившему организацию пар на тотальность тел, социального пространства и времени. На этой особо передовой стадии Тотальной Мобилизации каждый призван сохранять свою «силу соблазнения», которая заменила «рабочую силу», и таким образом, каждый может в любой момент быть уволен и в любой момент обратно нанят на рынке секса.

Девушка умерщвляет свою плоть, чтобы отомстить за Биовласть и символическое насилие, которым её подвергает Спектакль.

Сложности, демонстрируемые ею всё более и более явно, с учётом её прошлой несокрушимой позитивности раскрывают удовольствие от секса как наиболее метафизическое из всех физических удовольствий.

«Кто-то публикует элегантные, модные, „трендовые“ журналы. Мы же создали здоровый, свежий, насыщенный кислородом, наполненный синим небом и зелёными полями журнал; журнал, который более реален, чем сама природа».

Девушка является полностью созданной, по этой причине она также может быть полностью разрушена.

Только в страдании Девушка бывает дружелюбна. Очевидно, существует субверсивная сила травмы.