Теория Девушки: Предварительные материалы

То же циничное упорство, характеризовавшее традиционную женщину под домашним арестом и с обязанностями обеспечения выживания, расцветает в наши дни в Девушке, но на этот раз освобождённое от сферы домашнего хозяйства, как и от всякой тендерной монополии. Отныне Девушка выражает его везде: в безупречной эмоциональной непроницаемости на работе, в предельной рационализации, которую она налагает на свою «личную жизнь», в её шаге, столь инстинктивно строевом, в том, как она целуется, ведёт себя или стучит по клавишам на компьютере. И даже в том, как она моет свою машину.

«Информация, почерпнутая мной из популярного берлинского журнала, была особенно познавательной: „Когда мы набираем торговый или административный персонал, — говорит начальник отдела кадров, — мы придаём особое значение приятной внешности“. Со стороны он напоминает актёра Рейнольда Шунцеля из старых фильмов. Я спрашиваю его, что он подразумевает под этим, говорит ли он о сексуальной внешности или просто очень милой. „Милой — это не совсем точно, — отвечает он, — в первую очередь, как Вы понимаете, учитывается высоконравственный розовый румянец на лице...“

В самом деле, я понимаю. Высоконравственный розовый румянец на лице — это скопище понятий мигом проливает свет на повседневный облик украшенных витрин, наёмных рабочих и иллюстрированных журналов. Их высокая мораль должна быть с оттенком розового, а их розовый румянец является отпечатком их моральности. Вот то, чего желают ответственные за селекцию. Они хотят покрыть существование лаком, который скрыл бы любую реальность, кроме розовой. И тем хуже для вас, если ваша высокая мораль скрыта внутри вас или ваш румянец недостаточно морален, чтобы предотвратить выплеск желаний. Тёмные глубины морали без розовых щёчек будут такой же угрозой установленному порядку, как и роза, расцветающая безо всякой морали. Они настолько тесно связаны, что нейтрализуют друг друга. Система, устанавливающая отборочные тесты, в равной степени производит и эту милую и приятную смесь, и чем дальше прогрессирует рационализация, тем большую силу набирает этот розово-духовный макияж. Мы вряд ли преувеличим, сказав, что в Берлине формируется тип служащих, единообразно стремящихся к желаемой цветовой гамме. Язык, одежда, манеры и поведение приводятся к единообразию, и результатом этого является эта приятная фотогеничная внешность. Это — селекция, производимая под давлением социальных отношений и подкрепляемая экономикой, пробуждающей соответственные потребности у потребителей.

Служащие принимают в этом участие, вольно или невольно. Использование косметики не всегда продиктовано исключительно роскошью, наплыв клиентов в бесчисленные салоны красоты отвечает также на экзистенциальные вопросы. В страхе выглядеть постаревшими, женщины и мужчины красят волосы и в сорок лет занимаются спортом, чтобы сохранить фигуру. „Как стать ещё красивее?“ — заголовок журнала, недавно появившегося на прилавках, хвастающегося в своей рекламе, что в нём рассказано, как „выглядеть молодо и привлекательно сейчас и в будущем“. Мода и экономика работают рука об руку. Лишь немногие могут обратиться к пластической хирургии. Большинство попадают в лапы шарлатанов и вынуждены довольствоваться препаратами столь же дешёвыми, сколь и неэффективными. Именно в их интересах доктор Мозес, ранее упомянутый депутат, некоторое время сражался в парламенте за включение в медицинскую страховку необходимого ухода за физическими дефектами. Недавно созданная Ассоциация врачей-косметологов Германии присоединилась к этой хорошей законотворческой инициативе» (Зигфрид Кракауэр, Служащие, 1930).

Для Девушки утрата метафизического значения не отличается от «утраты чувственного» (Гелен), что наглядно подтверждает крайнюю современность её отчуждения.

Девушка движется в забвении Бытия не меньше, чем в забвении событий.

Вся непрекращающаяся агитация Девушки в каждом из проявлений этого общества управляется потаённой задачей сделать эффективной ложную и смехотворную метафизику, наиболее поверхностной сущностью которой является отрицание течения времени, так же, как и сокрытие конечности человеческой жизни.

Девушка похожа на свою фотографию.

Поскольку её сущность полностью исчерпывается её внешностью, а её реальность — её изображением, Девушка является полностью выразимой, так же как и отлично предсказуемой и абсолютно нейтрализуемой.

Девушка существует лишь в той мере, в которой общество желает её, и знает о себе лишь то, что общество говорит о ней.

Девушка возникает как продукт и как основной выход из великого кризиса избыточности современного капитализма. Она является свидетельством и опорой неограниченного стремления к процессу оценивания, когда процесс накопления как таковой достоверно достиг предела (экологической катастрофы или социального взрыва, ввиду тесноты планеты).

Девушке нравится закрывать вторичным лживо провоцирующим уровнем основной экономический уровень своих мотиваций.